Влюбиться в звезду - Джулия Лэндон Страница 36

– Господи! Шоу! – воскликнула Одри. Лукас прав – нельзя позволять маньяку прогонять ее со сцены. – А как же с охраной? Ведь это амфитеатр. Любой может попасть за кулисы…

– Он не прикоснется к тебе, Одри. – Это произнес Джек; его отчетливый, властный и решительный голос словно окутал ее защитным покрывалом. Она отодвинулась от Лукаса и посмотрела на Джека. Ей так хотелось, чтобы ее обнимал он, чтобы он дышал ей в волосы!

– Он к тебе не подойдет. Я обещаю.

И в его голосе прозвучала такая твердая решимость, что Одри сразу поверила. Джек улыбнулся.

– Обещаю, – повторил он.

В этот момент зазвонил мобильник Лукаса. Лукас открыл телефон и отошел в сторону.

Джек воспользовался этим, чтобы подойти к Одри. Он шел через всю комнату, и его улыбка излучала тепло и надежность.

– Ты как, в норме?

– Да, – кивнула Одри.

– А прямо сейчас мы должны доставить тебя на проверку звуковой аппаратуры. – Он положил ладонь ей на руку и слегка сжал ее. – Не волнуйся, ладно, звездочка? У нас все под контролем. Единственное, о чем тебе следует беспокоиться, – это о том, как провести сногсшибательное шоу. – Он улыбнулся Тристану, который, похоже, был гак же заворожен Джеком, как и сама Одри. – Поможешь ей собрать вещи?

– Конечно, – ответил Тристан и пошел по комнате, подбирая какие-то сумки.

Когда Тристан собрал все ее вещи, Одри еще раз посмотрела на Джека. Он ободряюще улыбнулся. Одри и Тристан вышли за дверь. В коридоре их встретили двое из ребят Джека; едва Одри переступила порог, они встали по обеим сторонам, и она оказалась между ними.

– Как дела, мисс Лару? – спросил один из них.

Одри оглянулась. Джек смотрел на нее, подбадривая взглядом.

– Бывало и лучше, – ответила она и даже сумела слабо улыбнуться своим телохранителям.

Местная полиция беседовала с Джеком и персоналом гостиницы, но так ни к чему и не пришла.

– Может, это обиженный служащий? – предположил один из детективов. Джек вздохнул – все это они уже проходили в Омахе. После беседы с Ричем Лейтером он остался в некотором недоумении, но не мог точно сказать, в чем, собственно, дело.

– Ничем не могу помочь, – весело ответил Рич, когда Джек спросил его о письме. – Я просто занес ей газету и пошел в спортзал. Должно быть, письмо принес кто-то другой.

– Вот как? – произнес Джек, с любопытством глядя па него. Или он сошел с ума, или у парня подведены глаза.

– Странно, да? – спросил Рич и рассмеялся, заметив взгляд Джека. – Ты лаешь не на то дерево, приятель. С какой стати мне делать гадости Одри? Она – мой талон на обед.

В том-то и дело, и у Джека, в сущности, ничего не было, кроме этого странного чувства. Да и потом, он еще не разобрался с Лукасом. Этот парень сознательно эксплуатировал Одри, и Джек не мог сказать точно, как далеко тот готов зайти.

Как обычно, письмо передали в полицию. Там, разумеется, шумно пообещали им заняться, но Джек отлично понимал – в ту же минуту, как они покинут город, письмо окажется в самом конце списка первоочередных дел.

К счастью, несмотря на письмо и неспособность полиции поймать негодяя, шоу Одри прошло превосходно, без единой запинки.

Честно говоря, Джек был поражен умением Одри чутко реагировать на критику. Он слышал, что оркестр и танцоры не очень довольны песней «Вопль ангела». Ему и самому казалось, что с каждым выступлением она звучит все резче и резче, и в Кливленде Одри заменила ее на одну из своих старых баллад. Она вышла на сцену в длинном шелковом платье с гитарой в руках и под аккомпанемент только этой гитары спела чувственную, проникновенную балладу о тайной любви. С точки зрения Джека, это было волшебство.

Он знал, что письма пугали Одри, но она работала, и казалось, что с ней все в полном порядке, она сосредоточена на шоу и полна решимости сделать его как можно лучше. Да и следующие несколько дней Одри работала, кажется, сутками напролет. По пути в Питсбург она с музыкантами меняла в балладе ритм. В Питсбурге с кордебалетом подправила танец так, чтобы он подходил к новому номеру, и репетировала практически до начала шоу.

Одри целиком и полностью погрузилась в замену номера, и последнее письмо уже казалось давней историей. Единственное, что ее заметно расстраивало, – это телефонные звонки из дома. Это Джек понял, слушая, как она то и дело говорит в телефон: «Мама!»

Мысль о том, чтобы оставить ее одну после того, как подбросили целых два письма, была невыносима. Но такой же невыносимой была необходимость находиться рядом с ней. После того волшебного вечера в парке им с Одри редко выпадала минутка, чтобы поговорить. Их постоянно окружали ассистенты, парикмахеры, танцоры, менеджеры, импресарио, музыканты и целая куча сотрудников, чьи имена он никак не мог запомнить.

Джек начал думать, что это и к лучшему. Он уже понял, что просто невозможно находиться рядом с ней и не хотеть к ней прикоснуться. Он не знал, в какой момент смутная тяга к Одри превратилась в страстное стремление, но это произошло, и Джеку хотелось выпороть себя за это. Он не мог не восхищаться формой ее лица, плавным изгибом бедер, нежной покатостью плеч. Он угадывал ее запах среди множества других – слабый аромат магнолии, в точности такой, что росла в саду у его бабушки и навсегда была связана с юностью.

Он хотел Одри, как хотел ее весь мир. Он хотел ее так сильно, что ему стали сниться эротические сны с участием Одри – она сидела у него на коленях, восхитительно нагая. Что еще хуже, появились видения и днем – Джек воображал, как они вместе гуляют по Центральному парку в Нью-Йорке, или бегут по пляжу в Малибу, или даже обедают с его друзьями.

Такие грезы были для него нехарактерны, а в сложившейся ситуации и вовсе не приемлемы. Джек все еще пытался убедить себя, что это всего лишь следствие того, что он оказался в опасной близости к очень красивой женщине. У них никогда ничего не получится. Существует Боннер, и ее слава, и еще много всякого, и Джек чуть с ума не сходил, когда обо всем этом думал.

Поэтому он продолжал удерживать эмоциональную дистанцию.

Но по пути в Атлантик-Сити, где было назначено два выступления, Одри позвонила кому-то, и на ее лице появилась улыбка. Поговорив, она попросила Кортни заказать машину, когда они прибудут в отель.

– Машину? – спросил Лукас со своего насеста в гостиной, где он бренчал на гитаре. – Зачем тебе машина?

– Одна из моих девочек, получивших стипендию, живет на побережье. Я хочу сделать ей сюрприз.

Лукас покачал головой:

– У нас нет на это времени, крошка.

– У меня есть на это время. Завтра утром я свободна. Мне нужно на площадку только к трем часам.

– Утром у нас эфир на двух радиостанциях, – заявил Лукас. – У тебя нет времени бегать и гладить по головке маленьких детишек.

Руки Одри замерли. Она медленно повернулась и посмотрела на Лукаса таким ледяным взглядом, что даже Джек вздрогнул.