Жена бывшего друга - Робин Доналд Страница 36

— Я не могу принять…

— Все в порядке, — оборвал он ее. — Я открыл счет в банке и положил туда вторую половину денег, которые тебе должен. А также деньги на расходы, пока ты будешь здесь. Если тебе понадобится больше, только позвони.

Кэт закусила губу.

— Я буду бережлива, — выдавила она. Выражение его лица не изменилось.

— Твои билеты на Ромит с открытой датой куплены, ты можешь воспользоваться ими, когда захочешь. — В его голосе было что-то, что не позволяло Кэт возражать. — Сообщи мне, если тебе будет нужно что-то еще.

— Когда ты уезжаешь? — Сердце Кэт сжалось.

— Сейчас, — сказал он.

Не устраивай сцен, велела она себе. Она вздернула подбородок и постаралась улыбнуться.

— Спасибо. Я должна сказать тебе кое-что. Мне не нужны твои деньги, но я вынуждена просить их. Я все тебе верну, обещаю.

— Нет необходимости, — бросил он.

— Может, и нет, но я все равно верну их. — Она протянула ему руку, надеясь, что она не задрожит. — Тогда удачи, Ник.

— Удачи, — сказал он, нахмурившись.

И притянул ее к себе, целуя так, словно это был последний поцелуй перед концом света, словно это был его последний шанс на спасение.

Кэт приникла к нему с такой же отчаянной страстью, с какой он целовал ее. Их обоих закружил вихрь чувств.

Но неожиданно он поднял голову и уронил руки. Она смотрела в его золотистые глаза, словно загипнотизированная.

— Береги себя, — хриплым голосом произнес Ник.

Когда дверь закрылась, она подумала, что Морна была права. Он никогда не потеряет контроль над собой и не влюбится в нее, у нее никогда не будет возможности быть с ним.

Она не заплакала. Она ни разу не заплакала за все эти долгие недели, пока Хуана выздоравливала и готовилась к операции. Кэт обнаружила, что может вести себя как обычно и отвечать всем, что она себя чувствует нормально, хотя сердце ее разрывалось от боли.

Ей даже удалось достичь внутреннего равновесия, но каждый раз, когда она видела в толпе высокого темноволосого мужчину, ее охватывала нервная дрожь. Она просыпалась в слезах, но старалась не показывать этого, потому что Розите и Хуане нужна была ее помощь.

Пришел день отъезда в Илид. С воздуха они увидели, что городок был наполовину разрушен, хотя восстановление уже началось. Аэропорт тоже работал не в полную силу, а большинство самолетов были военными, принадлежащими силам миротворцев.

— Сестра Бернадетта, — крикнула Кэт, прижимая к себе Хуану. — О, все здесь! Как я рада видеть вас снова!

— Добро пожаловать! — рассмеялась монахиня.

Ее окружили знакомые лица из деревни и больницы. У Кэт на глазах выступили слезы. Кэт протянула девочку Розите. В Австралии она купила своим подопечным одежду, и для возвращения домой они выбрали белое платье для Хуаны, пышное с оборочками, панамку от солнца и туфельки с белыми носочками.

Приветствия были шумными и продолжительными. Хуану передавали друг другу, восхищаясь ее здоровым видом, пока сестра Бернадетта не вывела всех наружу, поторапливая:

— Пойдемте, нам еще нужно зайти на почту.

— У вас новый грузовик! — воскликнула Кэт.

Старый подорвался на мине как раз перед отъездом Кэт с Ромита. Этот был больше и совсем новый, хотя красная островная пыль успела покрыть свежую краску толстым слоем.

— Господи, как здорово!

— Гораздо лучше нашей старой развалюхи, — кивнула сестра Бернадетта. — Рада, что тебе нравится, потому что в него вложены и твои деньги тоже. Вы с Розитой и Хуаной сядете спереди, — скомандовала она, — а все остальные — сзади. И не высовывайтесь!

Кэт решила остаться на неделю, хотя знала, что просто оттягивает момент возвращения в Новую Зеландию. Ей придется искать работу и жилье. Придется заново строить свою жизнь.

Жизнь без Ника.

Спустя несколько дней Кэт шла вдоль больничной веранды к группе детей, которые играли в тени огромного дерева.

— Кэт!

Сначала ей показалось, что у нее начались галлюцинации. Сердце подпрыгнуло в груди, когда она повернулась и увидела Ника вместе с сестрой Бернадеттой. Если это и была галлюцинация, то из плоти и крови.

— Что ты здесь делаешь? — дрожащим голосом спросила Кэт.

— Он приехал проверить нас, — ответила за Ника сестра Бернадетта.

Кэт взглянула на Ника. Его смуглая кожа побледнела, он выглядел изможденным и похудевшим. Она испугалась.

— Проверить? — повторила она, переводя взгляд на монахиню, надеясь, что Ник не заметит радостного волнения, охватившего ее при его появлении.

— Он хотел убедиться, что мы не заставляем тебя здесь работать до изнеможения.

— Что? — Кэт перевела взгляд на Ника.

— Я рада, что он приехал, — перебила сестра Бернадетта. — Ты слишком добрая и чувствительная, тебе нужен кто-то, чтобы следить за тобой и помогать. Особенно когда дело касается денег. Теперь мне нужно работать, а у вас есть о чем поговорить, так что я вас оставлю.

Кэт почти не заметила ее ухода. Гнев и счастье переполняли ее, возрождая к жизни.

— Ты не имел права проверять их! — воскликнула она.

— Мы всегда будем спорить? — усмехнулся Ник. — Очевидно, да. Я буду говорить то, что считаю нужным, а ты — возражать!

Кэт уставилась на него:

— О чем ты?

— Ты скучала по мне? — Поскольку она не ответила, он продолжил: — Надеюсь, что да, потому что я скучал по тебе. — Его голос стал низким и проникновенным. — Это было невыносимо, Кэт. Я проводил бессонные ночи, думая о тебе. А днем мечтал лишь об одном, что настанет момент, когда я снова увижу тебя.

Ее губы задрожали. Она схватилась рукой за перила веранды.

— Бесполезно, я не могу, не хочу пройти через все это снова.

— Почему? — спросил он.

— Потому что я не мазохистка! — выкрикнула она.

Рассмеявшись, он поднял ее подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Высокомерие исчезло с его лица, на смену ему пришло выражение отчаяния.

— Несколько лет назад Глен сказал мне, что только дураки кладут все яйца в одну корзину. В отношении тебя я поступил именно так. Эти недели были для меня адом, потому что жизнь без тебя пуста. — Его палец обвел контуры ее губ. — И я знаю, что для тебя это тоже так.

— Да, но выхода все равно нет, — тихо ответила Кэт. — Ты никогда не простишь себя за то, что хотел меня, когда я принадлежала Глену.

Его лицо напряглось.

— Ты никогда не принадлежала Глену, — уронив руку, он повернулся и подошел к балюстраде. — Наверное, я так обращался с тобой, потому что чувствовал свою вину.