Плен одиночества - Татьяна Минаева Страница 36

— Макс, Лиза, — позвал сидящих на диванчике спортсменов Женя. — Идите сюда. — Макс что-то шепнул супруге, улыбнулся, та, шлепнув его по руке, поднялась и подошла к столу. Проследив за ней хитрым взглядом, Макс тоже поднялся, и, потянувшись, неспешно приблизился.

— Вы уж как-нибудь определитесь, — произнес он лениво. — Наше дело — тренироваться. А когда, без разницы.

— Отлично! — кивнул Бердников и, окатив Миронова ледяным взглядом, обратился к Богославской. — Ставь им вечернюю тренировку на одиннадцать вечера.

— Очень смешно, — покачала головой та и мягко улыбнулась Миронову. — Жень, мы хотим, чтобы вы чувствовали себя как дома. Поэтому добро пожаловать в нашу школу.

— Спасибо, — с благодарностью ответил он.

Едва удержавшись от ухмылки, Рина взяла отца под руку. Прижалась к нему и шепнула:

— Но не забывайте, что вы в гостях.

— Именно, — нагнувшись к дочери, Владимир поцеловал её в висок и посмотрел на Аллу. Склонившись, она расписывала график тренировок, и он в который раз отметил про себя, что его жена прекрасна. Во всём. Включая их детей. Белокурая, изящная, обаятельная. И что из того, что ей почти пятьдесят? Её грациозности, красоте и умению держаться могла бы позавидовать любая женщина.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл президент Федерации.

— Я смотрю, все в сборе. — Он, усмехаясь, обвел присутствующих заинтересованным взглядом, отдельно остановился на Ринате и, сунув руки в карманы брюк, подошел к столу, будто случайно задев по пути плечом Самойлова.

Тот мигом посмурнел, поджал губы и хотел было что-то сказать, но Лиза дёрнула его в сторону, не допуская грозившей начаться вот-вот стычки. Игорь улыбнулся ей и, словно позабыв о Максе, спросил, обращаясь ко всем одновременно:

— Я смотрю, вы нашли общий язык?

— Да, Игорь, — ответила Алла. — Мы уже распределили время для тренировок и для занятий хореографией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Правильно. Хорошая команда — это сплоченная команда.

Потеряв всякий интерес к обсуждению графика тренировок, он подошёл к Ринате. Та отпустила руку отца, и, мигом подобравшись, отступила на шаг, к увешанной грамотами стене.

— Ты видела мою записку? — спросил он, привлекая внимание всех присутствующих к ним двоим.

Он специально? Рината резко дернула головой, красноречиво показывая ему, что они поговорят позднее, но Игорь лишь ухмыльнулся шире и продолжил:

— Я, кажется, просил тебя, Рината. — Взял её ладонь и сжал.

— Крылов! — прошипела Рина, пытаясь вырвать руку, однако пальцы его сжались еще крепче. — Нет!

В глубине её глаз мелькнул страх, и Игорь удовлетворенно качнул головой. Да, именно это ему от неё и нужно. Её страх в момент, когда она понимает, что вся её жизнь летит к чертям.

— Почему ты не надела кольцо, милая? — Он сказал это негромко, и, если бы вокруг стоял привычный в таких случаях шум, никто и не отреагировал бы на его слова, однако в кабинете царило молчание, и всё внимание было приковано к ним. Только дурак не знал, в каких отношениях они находились последние годы. Тем удивительнее был завязавшийся между ними разговор. Игорь чувствовал направленный на него жесткий взгляд Бердникова. Но это больше не волновало его. Пусть хоть все глаза высмотрит, его дочь принадлежит ему. Отныне и навеки. И он хочет, чтобы все об этом узнали.

— Игорь, не надо. — Он посмотрел на Ринату. Вгляделся в её побледневшее лицо, в огромные синие глаза, обращённые к нему в немой мольбе. — Пожалуйста, — одними губами произнесла она.

На мгновение он даже засомневался. Но мгновение сменилось, и былая уверенность вернулась вместе с ощущением, что он хозяин положения. Ему нравилось, что она просит его, умоляюще смотрит и сжимает со всей силы его руку. Нет, Рината. Черта пройдена.

— Где кольцо, Рината? — громко спросил он. — Почему ты его не надела? — погладил подушечкой большого пальца безымянный палец её правой руки, то место, куда несколько дней назад надел обручальную полоску белого золота с россыпью маленьких бриллиантов.

— Что происходит? — первым, кто пришел в себя, был Бердников.

Игорь оторвался от Рины и посмотрел поверх её плеча. Улыбнулся. Владимир Николаевич стоял за её спиной и выглядел грозным зверем, собирающимся броситься на защиту своего детёныша. Это у них, похоже, семейная черта. В глубине души, там, где что-то еще трепыхалось, остатки его сердца болезненно перекрутились. Шумно выдохнув, Игорь прямо сказал:

— Мы с вашей дочерью позавчера поженились. Теперь мы муж и жена, Владимир Николаевич.

— Что?! — тут уже не выдержала Богославская.

Остальные сохраняли ошеломлённое молчание. Даже Самойлов не рискнул улыбнуться, хотя происходящее, по всей видимости, его забавляло.

Рината не знала, что ей делать. Ей казалось, что из неё выкачали все силы. Все до капли. Она готова была просто рухнуть посреди этого кабинета, исчезнуть, раствориться. Сил не было даже повернуть голову и посмотреть матери в глаза, не говоря о том, чтобы вырвать руку из жесткой хватки Крылова. Их отношения всегда были лишь их отношениями. Грязь, в коей они увязли, касалась только их. Но то, что сделал он… Какое право он имел вмешивать в это её родителей?! Какое право он имел вываливать всё при посторонних людях? С юности она ненавидела интервью. Ненавидела, когда к ней лезли с расспросами и ещё больше ненавидела слухи, коими была окружена её жизнь. А что сделал он?! Она бы могла рассказать всё матери — аккуратно, подбирая слова. Может быть, потом и отцу. Теперь же… Игорь подтянул её к себе, и она покорно, словно тряпичная кукла, подалась вперед. Вторая его рука коснулась её волос. Игорь завёл прядку ей за ухо, и Рина наконец посмотрела ему в глаза.

— Один-один? — в горле пересохло, и голос её звучал тихо, хрипло, несвойственно ей.

— Впереди овертайм, — сказал он и выпустил её.

— Простите. — Рината, не глядя ни на отца, ни на мать, метнулась к вешалке, схватила пальто и буквально выбежала из кабинета.

— Ах ты мразь! — Бердников ухватил Игоря за грудки и заговорил: — Я тебя с землей сравняю, Крылов! Ты у меня поседеешь раньше срока, если с её головы хоть один волосок упадет, если…