Милашка для грубияна - Илона Шикова Страница 36

Как же классно он целуется! Я, конечно, предполагала, что он мастер в этом деле, но реальность превосходит все ожидания. Кто б мне раньше сказал, что я буду мечтать о поцелуях с Вишневским, плюнула бы тому в лицо! А теперь трепещу и таю в мужских объятиях, как будто ничего лучше в жизни своей даже не видела и делала.

А ведь, и правда, не видела и не делала. Зато сейчас все наверстаю.

Рука движется по спине под маечкой, обжигая кожу в местах прикосновения. Мне кажется, я вся горю. Он сильнее прижимает меня к своему жаркому и напряженному телу, губы впиваются все настойчивее, а мои ноги подкашиваются от нахлынувших эмоций. Еще немного, и свалюсь прямо здесь.

Артем поворачивает меня спиной к бильярдному столу, подхватывает обеими руками под попу, усаживая на бортик. Ноги непроизвольно обхватывают его за бедра, прижимая сильнее.

Парень весь горит, дыхание сбивчивое, а движения все настойчивее. Его язык сплетается с моим в диком танце, и у меня из груди вырывается стон. Как же мне хорошо с ним!

Рубашка уже выправлена из брюк, и я пальцами чувствую его упругие мышцы, которые до сих пор напряжены. Да когда ж ты расслабишься, черт возьми? Неужели даже сейчас он способен контролировать каждое свое действие?

Гормоны делают резкий скачок верх, и я уже практически не контролирую свои эмоции, поддаваясь только желанию и первобытным инстинктам. И тут Артем резко отстраняется, правда, продолжая удерживать меня в объятиях. Прикасается своим лбом к моему, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание.

— Что-то не так? — спрашиваю тихо, глядя на него.

Он тяжело дышит, закрыв глаза. До сих пор чувствую, как парень напряжен. Да что за черт в него вселился? Почему он так резко остановился? Вижу, что хочет меня так же сильно, как и я его. И бильярдный стол не самое плохое место для нашей страсти, искры которой разлетелись по всей комнате. Да что там комнате — по всему огромному дому!

— Думаю, тебе лучше уйти, — произносит негромко, так и не открыв глаза.

— Почему? — говорю первое, что приходит в голову.

— Так будет лучше.

— Отойди, — убираю руки с его спины.

— Катя, — произносит с хрипотцой в голосе, прижимая еще ближе к себе.

— Отпусти меня.

Артем тяжело вздыхает, еще несколько секунд стоит в такой позе неподвижно, после чего медленно убирает руки, открывает глаза и нехотя делает шаг назад.

«Какой хорошенький», — произносит внутренний голос. — «Отдайся ему».

«Отвали», — отвечаю, приходя в себя. Интересно, как я сейчас выгляжу со стороны?

— Давай мы все отношения выясним потом, — он серьезен, как никогда, сканируя меня взглядом.

— Нет никаких отношений, Вишневский, — спрыгиваю со стола, поправляя маечку. — И выяснять нечего.

— Катя!

— Я двадцать семь лет Катя, дальше что?

Минуту мы стоим друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Смотрим, не двигаясь и не предпринимая попытки сблизиться вновь. Во мне закипает злость, на виске Артема бьется жилка так настойчиво, что я вижу невооруженным взглядом, как он нервничает.

— Прости меня.

— Проехали, — делаю шаг в направлении двери, но Вишневский хватает меня за руку, поворачивая лицом к себе.

— Не обижайся, — говорит грустно, продолжая меня сканировать.

— Не обижаюсь. К твоему сведению, даже в браках с двадцатилетним стажем иногда случаются форс-мажоры, — усмехаюсь.

— Я не могу, — произносит почти по слогам. — Сегодня, — сморит пристально. — Завтра пятница.

— Надоели вы со своей пятницей, что в ней такого особенного? Ты мне график составь, когда можешь, чтобы я дурой полной не выглядела в следующий раз.

— Кать, ну прости, — наконец-то он повышает голос, выходя из себя. Его начинает бить лихорадка, руки дрожат, и голос дрогнул. — Я же извинился. Правда, не могу сегодня.

— Ты меня кем считаешь, Вишневский? Шлюхой? Которая будет ноги раздвигать по первому твоему зову? — знаю, что перегибаю, но не могу его сейчас видеть. И остановиться не могу, так я раздражена. Быстрее бы убрал руку, и я отсюда свалю.

— Ты идиотка? — закипает не на шутку. — Ты что несешь, придурочная?

— Вот и пообщались, — тяжело вздыхаю. — Руку убери.

Он смотрит несколько секунд, после чего отпускает и отворачивается. Я молча выхожу из бильярдной в коридор, даже не оборачиваясь, после чего бегу к лестнице, спускаюсь быстро по ступенькам, залетаю к себе в комнату и направляюсь в ванную. Шагов сзади не слышала, да это и к лучшему в данный момент.

Смотрюсь в зеркало — на глазах выступают предательские слезы.

Не буду плакать, — говорю сама себе. Не заслужил он, чтобы я из-за него расстраивалась. Еще чего не хватало! Бессовестный и бессердечный эгоист, вот кто такой Артем Вишневский. А я-то, наивная, думала, что он нежный, страстный и такой одинокий. Так хочется к нему прижаться, почувствоваться себя защищенной и желанной, и избавить его от плохого настроения по утрам.

Но ему, по ходу, это нафиг не надо. Ему нравится быть одному, холить и лелеять себя, любимого, а на остальных плевать. Негодяй, нахал, грубиян, индюк напыщенный и раздолбай! Хотя, все это я уже говорила. Но ничего, можно и повториться, раз это правда.

А самое главное, что, несмотря на то, как Вишневский поступил со мной десять минут назад, он мне продолжает нравиться. Его грустные глаза, такое искреннее «Катя прости», и слишком эмоциональное «Ты идиотка» не дают мне покоя. Не может человек так притворяться. Что-то тут не так, вот прямо чувствую всеми фибрами души! Еще и эта дурацкая пятница, далась она ему. Самое главное, все о ней говорят загадками, и никто не рассказывает, что же случилось или случится.

Ладно, завтра разберемся, потому что сегодня я все еще злюсь на этого придурка. А злость, как известно, плохой советчик.

Принимаю контрастный душ, после чего выдвигаюсь на балкон, где минут пятнадцать пялюсь на звездное небо. Воздух прохладный, и легкий ветерок колышет мои волосы, обдавая ночной свежестью. Немного успокаиваюсь, после чего захожу в комнату. На телефоне открываю электронную книжку, но, видимо, слишком перенервничала сегодня, и через двадцать минут меня начинает клонить в сон.