Ласковый обманщик - Джуд Деверо Страница 36

Холодно и отчужденно отвернувшись от Майка, она пошла в дом.

Он обогнал ее и положил руки ей на плечи.

— Сэм, куда же ты идешь?

— Наверх. Думаю, я достаточно свободна, чтобы хотя бы это мне было дозволено. Не так ли?

Майк не выпускал ее.

— Я хочу понять, о чем ты думаешь. Что-то мне сегодня не нравится твой взгляд.

— А мне твой не нравится всегда, — отрезала она. — Пожалуйста, отпусти меня. Мне нужно собираться.

— Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не скажешь, куда собираешься ехать, выйдя из этого дома.

— Как я неоднократно тебе говорила, что я делаю, как распоряжаюсь своей судьбой и как буду ею распоряжаться, тебя вовсе не касается. Я поеду, куда пожелаю.

Майк попытался заглянуть ей в глаза, но она отвернулась.

— Ты ведь поедешь к нему? Не так ли?

— Это не твое…

— Сэм, ты не можешь поехать к этому человеку. Он убийца!

Она бросила на него взгляд, полный отвращения.

— Ему девяносто один год! Он не может передвигаться без инвалидного кресла. И каким образом он способен причинить мне вред? Я не богата. Поэтому вряд ли он охотится за моими деньгами. И я крайне сомневаюсь, что нужна ему для секса. Да, возможно, вся его биография, которую он нам рассказал, — это большая неправда. Может, он состряпал эту историю, чтобы внучка Макси пожила с ним последние — наверное, очень недолгие — годы. Ну и что в этом плохого? Он одинокий старик, а я… — Она внезапно замолчала.

— Ну, давай. Продолжай. А ты одинокая женщина. — Его голос смягчился. Он придвинулся к ней и обнял. — Скажи же, Саманта, что тебе нужно. Скажи, что же ты хочешь, и я сделаю все, чтобы ты это получила. Может, ты хочешь любви? Тогда я готов…

Она резко вывернулась.

— Не смей даже говорить мне о любви. Я по горло сыта корыстной любовью мужчин. С меня достаточно. Что же мне нужно тебе сказать, что нужно сделать, чтобы ты наконец понял, что я настроена решительно. Я не хочу оставаться с тобой в этом доме. Не хочу оказаться с тобой в кровати. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего!

Майк какое-то время смотрел на нее. На лице его стремительно сменяли друг друга выражения гнева, удивления и, наконец, полной безнадежности.

— Намек понял, — проговорил он с наигранной улыбкой на лице. — Ты свободна в своих действиях. Утром я пойду и возьму в банке твои деньги. Чековая книжка тебя устроит?

— Сойдет, — резко сказала Саманта, отвернулась и направилась к лестнице. Остановившись на первой ступеньке, она оглянулась: — Майк, я на самом деле ценю то, что ты пытался для меня сделать. Я искренне считаю, что у тебя доброе сердце. Все дело в том, что ты совсем не знаешь меня, я имею в виду — не знаешь меня по-настоящему. Мне кажется, у тебя сложилось мнение, будто я… — она глубоко вздохнула, — одна из твоих «раненых пташек». Однако это не так. Я же знаю, что мне нужно.

— Бэррет, — отчеканил Майк. — Тебе нужен этот старик, потому что он намекнул, будто вы одной крови. Но он никогда…

Он не успел договорить. Саманта уже побежала вверх по лестнице. Вбежав к себе, она захлопнула дверь и заперла ее на ключ. Заперла, хотя прекрасно понимала всю бессмысленность этого жеста: ведь у Майка был другой ключ.

Она вытащила свой большой чемодан из стенного шкафа, швырнула его на кровать и начала укладывать вещи. Бережно снимая с вешалок и складывая недавно приобретенные изумительные наряды, она все больше чувствовала, что ей грустно уезжать отсюда. Уезжать из дома, к которому она уже успела привыкнуть. Но она заставила себя сосредоточиться и продолжать укладываться.

Когда чемодан был уже наполовину упакован, Саманта присела на краешек кровати. Так куда же она направится? Ведь Бэррет вовсе не предлагал ей пожить у него, хотя ему явно необходима хозяйка, чтобы присматривать за этим огромным заброшенным домом. А Майклу Таггерту она, кажется, нужна только для секса, и ни для чего больше. Она всегда поражалась, как мужики комплексуют, если им не удается склонить женщину к сожительству. И ей почему-то казалось, что если мужчина домогается ее, то стоит лишь ему отдаться, и он тут же отвалит. Может, именно так и нужно поступить с Майком. Может, после того, как он получит от нее то, что хочет, ему станет безразлично, останется ли она жить в его доме, поедет ли к бывшему гангстеру, или будет делать что-нибудь еще.

Саманта встала и продолжила сборы. Она вовсе не собиралась дать Майку то, о чем он мечтает, не хотела слышать все эти слова, которые обычно говорят мужики, когда забираются к тебе под юбку. Всякую дребедень, вроде «я люблю», и «дня не смогу прожить без тебя», и «жизнь без тебя ничего не стоит», и «ты значишь для меня все». Нет. Ей этого не надо. Тем более от Майка. Ведь до сих пор, что ни говори, он был ей другом. Был добр к ней, хотя иногда и показывал свою власть. И уж если быть честной перед самой собой, то его ревность льстила ей. А день, когда она пошла с ним за покупками, был самым счастливым в ее жизни. Майк мог заставить ее смеяться, а порой мог даже заставить забыть все те смерти, которые ей довелось пережить.

Она начала засовывать в пакет свои туфли, но потом остановилась. На всю жизнь она запомнит часы, которые провела с Майком, запомнит все эти споры, которые у них возникали, и как он выводил ее из себя по всякому поводу. Она будет помнить каждый его взгляд, каждое прикосновение. Навсегда в памяти останется его улыбка, чуть кривоватая, пожалуй, даже саркастическая, точно он не верил, что есть причина улыбаться.

Она затолкала туфли в чемодан… Возможно, она подастся в Сиэтл. Не так уже плохо пожить в сырых лесах после жаркого Санта-Фе. Она знала, что сумеет привыкнуть к этим прохладным и туманным краям.

Саманта упаковала чемодан и поставила его на пол. Утром она уедет. И что же она будет делать? Скажет, чтобы таксист отвез ее в аэропорт? Подойдет к кассе и попросит: «Дайте билет на первый попавшийся самолет»?

— Не так уж все хорошо, правда, Сэм? — промолвила она вслух и улыбнулась, так как назвала себя «Сэм». Когда ей исполнилось одиннадцать лет и девять месяцев, она наконец осознала себя женщиной и объявила всем, что с этих пор ее не следует называть мальчишечьим именем. С этих пор ее следует называть только «Саманта». Отец и дед с готовностью повиновались, но мать бесила ее тем, что лишь посмеивалась над ней и продолжала называть ее «Сэм». А после смерти матери уже никто больше не звал ее так, пока она не встретилась с Майком.

Оглядывая комнату, всматриваясь в отцовскую мебель, она впервые подумала, что здесь нужны другие занавески. Может, пестрые, в розовых тонах. Хорошо бы сменить и покрывало на кровати.

Саманта стала расстегивать блузку. Ночная рубашка висела у нее на руке. Она направилась в ванную комнату принять душ. Там, где она станет жить, она сможет делать все, что угодно и с занавесками, и с мебелью.

Все произошло неожиданно. Только что она безмятежно спала, а через мгновение, почувствовав, что ее душат, уже отчаянно боролась за свою жизнь. Саманта изо всех сил вцепилась ногтями в руку, которая схватила ее за шею, но, даже когда она почувствовала, как ее ногти впиваются в мясо, рука не шелохнулась.