Фаворитки. Соперницы из Версаля - Салли Кристи Страница 35

Нет-нет. Белые цветы. Только не это.

– Что случилось, Жанна? – встревоженно интересуется Элизабет.

Я передаю Элизабет записку. Она тут же понимает аллюзию, лишний раз подтверждая, что весь мир уже знает о том, что я так отчаянно пыталась скрыть. Здесь ни у кого нет тайн.

– Морпа зашел слишком далеко, – задумчиво произносит Элизабет, избегая встречаться со мной взглядом.

– Он всегда заходит слишком далеко, – говорю я.

Сегодня утром Луи не пришел; сегодня день рождения Аделаиды, и король пожелал провести это утро в окружении семьи. Он придет после обеда, на столе лежат чертежи нового дворца, который я строю в Бельвю, – король любит первоначальные чертежи.

– Такое нельзя спускать с рук, – советует Элизабет, и хотя временами ее советы спорны, да и преданность иногда вызывает сомнения, на сей раз она, кажется, права. – Он зашел слишком далеко. Подобное невыносимо.

Что двигало ею – любовь ко мне или ненависть к Морпа?

Я еще раз перечитываю язвительные строки и представляю себе, как весь Париж и Версаль радостно смакуют мои новые унижения. Как бы я ни хотела, но скрыть не удалось. После мучительного дня я не могу заснуть ночью, хожу кругами по комнате. Я поднимаюсь под крышу, смотрю в черноту безлунной ночи, рядом со мной только Николь с одним-единственным фонарем.

Я никогда ни в кого намеренно не целилась. Но если люди настойчиво лезут на линию огня и провоцируют меня – что мне остается делать?

На следующее утро я решаю, что пора брать в руки меч и выходить на тропу войны.

– Мадам маркиза! – восклицает Морпа и даже привстает от удивления, отпускает двух своих собеседников.

На письменном столе у него стоит огромная ваза с цветущими белыми гортензиями. Сейчас эти нарядные цветы кажутся мне вульгарными. Я сажусь без приглашения, он тоже опускается в свое кресло.

– Какой приятный сюрприз, мадам. – Еще никогда я так не ненавидела этот его высокий, гнусавый голос. – Вам стоит лишь выразить свое желание видеть меня, как я немедля…

– Когда вы найдете автора вот этого памфлета? – Я швыряю ему на стол записку. Он читает ее, театрально хмуря брови. Я с отвращением взираю на его горчичный сюртук – прошлогодний фасон, на его криво надетый парик, из-под которого выглядывают засаленные пряди черных волос.

– Какая низость. Неслыханная низость. Мы должны докопаться до сути, и чем скорее… Но эти рифмоплеты… – Он безнадежно машет рукой. Какой же лицемер! Быть может, он даже лучше актер, чем я актриса. – Но в остальном можете на меня положиться: как только я получу ответ, немедля доложу королю.

Нет, довольно!

– Похоже, вы пренебрежительно относитесь к любовницам короля, месье. Не принимаете их всерьез. Я давно это замечаю.

Мы меряем друг друга взглядами: все притворство, чтобы сохранить лицо, отброшено. Это пугает, бодрит, кажется таким настоящим.

– Вы ошибаетесь, мадам! Я всегда уважал любовниц Его Величества, к какому бы сословию они ни принадлежали.

– Не вижу смысла в продолжении беседы. – Мне хочется швырнуть в него вазу с гортензиями, чтобы посмотреть, как влажные цветы падают с его головы. – Но этот двор слишком тесен, поэтому скоро грядут перемены.

– Мадам, вы переутомились. Я искренне надеюсь, что вы больше не страдаете от… недомоганий. – Он усмехается, елейная учтивость возвращается, чтобы скрыть исполненные ненависти слова.

Слухи о нашей встрече быстро разносятся по двору, и его приспешники начинают рядиться в белое – идиоты, – в то время как те, кто открыто заявляет о дружбе со мной, воздерживается от этого цвета и всех его оттенков, даже выбирая цвет носков. Я приятно тронута, увидев, что герцог д’Эйен надел оранжевые шелковые чулки, которые он заказал специально по этому случаю, а Берни появляется в красных, хотя совершенно очевидно, что белые намного лучше гармонировали с его розовым сюртуком. Даже Франни отказывается от своего любимого белого цвета и носит бледно-серый. «Надеюсь, он достаточно темный», – шепчет она.

Наносит визит Ришелье, приносит букет ослепительно-красной герани в тон красным цветам, которыми был расшит его зеленый бархатный камзол. Герань – цветок дружбы. Я приветствую его и отпускаю фрейлин.

– Он зашел слишком далеко, – без преамбулы начинает он.

Я настороженно наблюдаю за Ришелье. Он ненавидит всех, кто пользуется доверием Луи. Включая меня, но не исключая Морпа.

– Согласна, – говорю я.

– Вчера он обедал с герцогиней де Вилар. – Вилар – злая женщина и близкая подруга королевы. – В Париже в ее особняке, по слухам, подавали лобстеров, салат-латук и свежее масло.

Я понимаю, что он пришел не о еде поговорить.

– Морпа сказал ей, что ваша отставка неизбежна. – От этих слов, сказанных так дерзко, мое сердце вот-вот остановится. – Он бахвалился, что является проклятьем всех любовниц короля. Он намекал, что разделался с мадам де Майи и с герцогиней де Шатору. «Я всем им принес несчастья», – сказал он.