Под моей кожей - Мэлоди Брайт Страница 35

Я катил Амалию в ее желтой колясочке, а она спала. Это были самые тихие моменты в моей жизни, ведь в остальное время Амалия орала так, будто ее режут.

Покатав ее минут двадцать по саду, до меня дошло, что сейчас – самый подходящий момент, чтобы, наконец, избавиться от моей драгоценной сестренки. Неподалеку от нашего особняка была большая дорога. Автомобили практически каждую минуту проносились мимо домов. Как только я заметил вдалеке черный джип, я легонько толкнул коляску, и она покатилась прямо ему под колеса. Удар… коляска перевернулась, и моя сестра шлепнулась на асфальт. Джип резко затормозил, испугавшийся до полусмерти водитель выскочил из авто и ринулся к младенцу. Надеюсь, мне удалось убить ее.

Со спокойной душой я пошел домой «обрадовать» маму.

– А где твоя сестра, Кристофер? – спросила она. – Ты что, оставил ее на улице одну? Крис?

– Мамочка, прости, пожалуйста, просто коляска укатилась. Я не успел ее догнать, а потом в нее врезался джип.

– Что? Что ты такое говоришь? О, боже! Где моя малышка? – Она заплакала, схватила меня за плечи и начала трясти и кричать, как ненормальная. Потом вцепилась в мою руку и потянула за собой. Бежала она очень быстро. Я еле поспевал за ней. Увидев джип, перевернутую коляску и тельце Амалии, она завопила, ринулась к ребенку, упала на землю и начала рыдать.

– Ну, мамочка, не расстраивайся! Ведь ничего страшного не произошло. У тебя все ещё есть я, а Амалию мы похороним в оранжерее.

– Что ты сказал? – Она посмотрела на меня своими серыми глазами, а затем ударила холодной ладонью по лицу. Я упал на асфальт.

– Мэм, простите меня! – голосил водитель. – Я не заметил, как коляска выкатилась на дорогу! Я не успел отреагировать! Служба спасения уже в пути!

Он сел на асфальт и схватился за голову.

Позже врачи констатировали мгновенную смерть от черепно-мозговой травмы.

С того самого дня все в нашей жизни пошло наперекосяк. Отец ходил по дому сам не свой, но держался достойно. А вот мать начала понемногу сходить с ума: все вещи погибшей Амалии она сохранила нетронутыми, ходила каждый день в ее комнату и часами плакала. По ночам ей снились кошмары. Она кричала, часто просыпалась и шла на кухню или в кабинет отца за выпивкой, чтобы хоть как-то утопить в ней горе. Почти все время мама проводила в своей комнате одна, а если и общалась с нами, то часто кричала и выходила из себя, обвиняя меня в смерти Амалии. Я не считал себя виноватым – я избавил нас от лишнего рта и надоедливых криков. Иногда мать жаловалась на мигрень, боли в мышцах и желудке. Она не могла есть, и постоянно говорила о смерти и желании умереть. Я все думал: может, ей помочь?

Спустя пару недель отец отправил мать в местную психиатрическую лечебницу. Он говорил, что врачи наблюдают за ней. Больше я ничего не знаю. На самом деле, меня мало волнует, что с ней происходит. Как-то раз я случайно подслушал телефонный разговор папы с главным врачом лечебницы. По голосу отца было ясно, что состояние мамочки ухудшилось. Судя по всему, она стала овощем. Остается одно – лоботомия. Хотя я до конца так и не понял, что это такое.

Через несколько дней мама скончалась.

***

2014 год

– Отец, ты дома?

Никто не отзывается. Значит, моего старого алкоголика нет. Замечательно! Так будет даже легче сделать то, что я задумал.

Я переступаю порог отцовского особняка, кидаю сумку на пол и иду в гостиную. О! Он прикупил новый виски. Открываю хрустальный графин и наливаю в стакан темно-янтарную жидкость. Пробую на вкус – какая гадость! Лучше бы мы дальше пили старый-добрый «Джек Дэниэлс».

Как назло, у меня закончились деньги. У Лидии просить пока рано. Она мне ничего не даст. И скорее всего, начнет задавать глупые вопросы. Для чего, зачем? Нужны, значит, нужны, и неважно, для чего! Как же хорошо, что у отца где-то здесь есть наличные. Он часто прячет несколько сотен то в книгах, то в диване, то еще где-нибудь. А мне сейчас срочно нужны деньги. А если честно, то мне очень скучно. С Лидией даже толком не развлечешься!

На днях мне в голову пришла потрясающая мысль. А что если мне проверить мою маленькую девочку? Достаточно ли она болтается на моем крючке? Думаю, надо предложить ей сделать что-то из ряда вон выходящее – то, на что она не сможет пойти в здравом уме. Например, кого-нибудь ограбить или попробовать наркотики, которыми я иногда балуюсь.

Я роюсь в огромном шкафу из красного дерева, перебирая одну книгу за другой, но денег не нахожу. Вот черт! В китайских вазах тоже пусто. И зачем отец хранит это старье?

Диван! Надо проверить его! Есть! Нахожу в складке между подушками несколько хрустящих, немного помятых купюр по сто долларов. Отлично!

Кладу деньги в задний карман джинсов и поднимаюсь на второй этаж. Зайдя в свою комнату, смотрю на кровать и тут же вспоминаю, как совсем недавно моя девочка мне отсасывала. У меня встает. А Лидия умеет это делать! Кто бы мог подумать? С виду не скажешь, что мисс Застенчивость может так хорошо работать ртом и языком. В те минуты я был в полузабытьи, лежал с закрытыми глазами и чувствовал боль от недавних ударов вперемешку с сильным возбуждением, которое с радостью подарила мне моя Лидия. А вот мне интересно, на что еще она готова ради меня? Когда меня побили, и по моей щеке текла кровь, она осталась со мной. В детстве я терпеть не мог, когда няньки, нанятые моей мамашей, лезли ко мне со своей заботой! «Кристофер, ты надел теплую куртку!? Кристофер, дорогой, в этом костюмчике ты похож на принца!». Ужас какой!

Где-то здесь, в одной из тумбочек я оставлял несколько доз. Необходимо срочно их забрать. Не хватало еще, чтобы прислуга случайно нашла их во время генеральной уборки, которая проводится тут чуть ли не каждый четверг.

– Мистер Джонс!

Я оборачиваюсь и вижу одну из горничных. Не помню ее имени. Она стоит и жмется, будто студентка на экзамене. Как же я люблю эту соблазнительную форму – черные чулки, короткое платье на пуговицах.

– Чего тебе? – спрашиваю я, не проявляя к ней ни малейшего интереса. А ведь я знаю, что любая из горничных отца готова на все, лишь бы я ее заметил!

– В вашей комнате уборку сделать сейчас? – тихо произносит она, застенчиво убирая прядь светлых волос за ухо.

– Да, сейчас! А то тут столько пыли – дышать нечем! – грубо говорю я: прислуга должна знать свое место.

– Я поняла.

Девушка стоит в дверном проеме и продолжает мяться. Не знаю, почему, но меня всегда возбуждало подобное поведение. Как жаль, что у меня сейчас нет времени на безобидное половое сношение с прислугой, хотя синяки на моем теле практически исчезли, а губы зажили. Прошло уже несколько дней с того злополучного вечера. Я прохожу мимо, так, чтобы она всем своим телом ощутила мое возбуждение. Когда я оказываюсь на очень близком расстоянии от ее тела, я опускаю глаза и замечаю открытое декольте. Ее большая грудь так и жаждет прикосновений. Дружок в штанах уже просится на волю, но я его контролирую… научился.