Любовь в отеле «Ритц» - Барбара Картленд Страница 35

— Все кажется очень глупо теперь, когда вы… так сердитесь, — пробормотала девушка, — но Ритц был так горд всеми своими комнатами…

Маркиз молчал, и, подождав немного, она взмолилась:

— Пожалуйста, простите меня… Мне хотелось все рассказать вам, но потом… когда вы предложили…

Она не могла больше говорить, и маркиз закончил предложение за нее:

— Когда я, думая, будто вы — дочь мастера по электричеству, предложил вам стать своей любовницей! Но уж тогда-то вы могли мне все сказать?

Вильма отодвинулась к окну и стала к нему спиной.

— Я знаю, мне так и следовало поступить, — сказала она, — но, если бы я рассказала вам все… получилось бы, словно я навязываюсь вам.

— И вместо этого вы были готовы покинуть меня, оставить, уйти и забыть меня, — парировал маркиз.

— Я никогда не смогла бы забыть вас… — сказала Вильма.

В комнате стало тихо.

Потом он сказал: , — Теперь я понимаю, мне следовало бы сообразить: вы просто не могли быть дочерью обычного мастера-электрика.

Сможете ли вы когда-нибудь простить мне мою глупость? И пожалуйста, окажите любезность дать мне ответ на предложение, ради которого я пришел к вам.

Вильма ощутила, как забилось ее сердце.

— Вы… хотите… получить ответ? — только и смогла спросить она.

Маркиз протянул руку и повернул девушку лицом к себе.

— И правда, вы ведь уже ответили мне своим поцелуем, и вы станете моей женой. Только теперь все окажется гораздо проще, чем я предполагал.

— А вы действительно… любите меня так сильно, что готовы были противостоять своей семье и каждому, кто ужаснулся бы, узнав о вашем бракосочетании с дочерью… электрика?

— Конечно, да! — заявил маркиз. — Боюсь, и сейчас еще нас ждут препятствия. Но я знаю, моя милая, я просто не смогу жить без вас. Так или иначе, с того момента, как вы спасли меня от верной гибели на дуэли, моя жизнь оказалась в ваших руках.

Вильма прижалась к его плечу.

— Я думаю, это Бог подсказал мне не спускать глаз с графа, а не смотреть на вас. Я чувствовала, он замышлял какую-то пакость, но я не могла даже представить, будто он опустится до такой низости, как стрелять в спину… и убить вас!

— Мам не стоит больше о нем волноваться, — сказал маркиз. — Питер сообщил обо всем британцам, а рефери уже позаботился о том, чтобы подвергнуть графа остракизму со стороны всех порядочных французов.

Он прижал Вильму к себе и продолжил:

— Теперь мы можем поговорить и о нас самих, и поскольку я женюсь не просто на очень красивой, но и на очень знатной девушке, нам нет причин беспокоиться.

— А как же… принцесса?

Маркиз пожал плечами:

— Я не просил ее стать моей женой, а если я окажусь уже помолвлен, даже почти женат на другой, в момент ее посещения Англии, ей придется подыскать мужа в другом месте.

— А не возникнет никаких… проблем… неприятностей, если вы не сделаете ей предложения?

— Если и возникнут, сомневаюсь, что кто-то рискнет высказать мне претензии лично, — успокоил ее маркиз, — а увидев вас, моя милая, они наверняка сами поймут, почему я предпочел вас принцессе.

При последних словах он расхохотался. Потом поцеловал Вильму, как целовал раньше, но еще настойчивее, с большим желанием.

Словно подтверждая свою решимость устранить какие бы то ни было препятствия к своей женитьбе.

Виконт спустился позвать всех наверх:

— Ваш отец, сударыня, настаивает, чтобы все мы перешли к нему в гостиную. Он жаждет увидеть вас, Линворт, и мне кажется, ему не терпится поговорить о ваших лошадях.

— У меня есть для него значительно более важный разговор! — заметил маркиз.

Виконт оглядел их обоих и сказал:

— Думаю, я могу догадаться о его теме… Или я слишком тороплю события?

— Вильма согласилась выйти за меня замуж, — гордо объявил маркиз, — и мы не собираемся тянуть с этим.

Виконт похлопал приятеля по плечу.

— Мои поздравления! — сказал он. — Теперь, познакомившись с леди Вильмой, я понимаю, почему вы так торопитесь!

Они вместе поднялись наверх, и Вильма, поддерживаемая маркизом под руку, чувствовала, как снова возвращается в свою сказку, которая, оказывается, еще не закончилась.

С той минуты, когда Вильма увидела выражение глаз маркиза, она поняла — на самом деле сказка только начиналась.

Виконт, словно чувствуя, что должен принять участие в разыгрывавшемся действии, громогласно объявил, открывая дверь в будуар, где граф уютно расположился в удобном кресле:

— А вот и мы! Кстати, ваша дочь и Линворт имеют сообщить вам нечто очень важное.

Вильма выпустила руку маркиза и подбежала к отцу.

— Не сердитесь, папа, — попросила она, — но я встретила маркиза, в то Бремя как вы были заняты лечением, и мы очень, очень счастливы.

— О чем ты говоришь? Что все это значит? — недоумевал граф.

Маркиз подошел к креслу.

— Ваша дочь, милорд, пообещана выйти за меня замуж, — сказал он, — и я надеюсь, вы дадите нам свое благословение.

— Вы, несомненно, получите его, — заверил его граф. — Я всегда надеялся, что она поступит настолько благоразумно, чтобы выйти замуж за человека, который мне понравится, а как я могу не одобрить ее выбор, когда ваши лошади продолжают обставлять моих на скачках!

Маркиз рассмеялся:

— Если вы позволите мне жениться на Вильме, — сказал он, — я думаю, мы сможем договориться и не конкурировать между собой, а выставлять своих лошадей только против других конюшен в стране.

— Естественно, я дам согласие, — ответил граф с лукавым блеском в глазах.

Двое старших подняли бокалы шампанского за молодую пару и пожелали им всяческих благ.

Потом Вильма сказала отцу:

— Я думаю, папа, Вернону следует вернуться в отель «Ритц»и лечь. Доктор велел ему не вставать с постели по крайней мере два дня, а он оказался здесь вопреки указаниям врача.

— Вовсе не обязательно возвращаться в Ритц. — Виконт опередил графа. — Оставайтесь здесь, Линворт, тогда мы сможем вместе поужинать, даже если вам с графом легче оставаться в домашнем платье.

— Но мы с отцом предполагали завтра уехать, — вмешалась Вильма.

— Чепуха! — опять виконт не дал графу и рта раскрыть. — Я не могу позволить себе отпустить своих гостей так быстро. Мне хочется поговорить с вашим отцом о скачках, лошадях, и само собой разумеется, ваш жених присоединится к нашей беседе.

Он замолчал, потом посмотрел на графа и обратился к нему: