Наследница царицы Савской - Индия Эдхилл Страница 35

Покои старой царицы и впрямь были чудесны. Стены покрывала роспись – маки и ласточки. В саду внутреннего дворика цвели лилии и пел фонтан, вода струилась по белому камню. Я присела на край фонтана, погрузила руку в бившую ключом воду и улыбнулась. «Теперь я настоящая женщина и не хуже царицы», – так я подумала, гордая и довольная, хотя мне хватило скромности и здравого смысла не сказать это вслух.

И лишь позже я задалась вопросом о том, почему отец отдал мне покои царицы Мелхолы, а не царицы Ависаги. Мне достались комнаты не моей матери, а его. Точнее, его мачехи. Вот о чем я думала.

Но не спрашивала.

Гилада

Царь взял себе новую жену, и что с того? Пусть женится сколько угодно, все равно у каждой будет право и честь провести с ним ночь. И все равно царь Соломон в установленное, не подлежащее отмене время придет к ней. Госпожа Гилада улыбнулась – теперь она почти постоянно улыбалась. Разве не было у нее причин? С трудом верилось, что когда-то она рыдала, боясь той самой жизни, которой сейчас наслаждалась.

Когда ей сказали, что отошлют ее как дань царю Соломону, победившему ее племя, она страшно испугалась и голосила, пока мать не надавала ей пощечин, – если бы она не успокоилась, отец избил бы ее более жестоко. Тогда она была неотесанной застенчивой девочкой с гор, настолько наивной, что думала, будто отправляется в Иерусалим, чтобы заплатить собственной жизнью за поражение своего народа: она боялась, что ее принесут в жертву!

«Какой же дурочкой я была!» Гилада снисходительно смотрела на свои прошлые заблуждения. Ее не только не принесли в жертву, но и возвели в ранг царской наложницы и осыпали милостями: она могла есть сколько угодно вкусной еды и одеваться в чистые новые одежды. Ее одарили золотом и серебром, чтобы украсить шею, запястья и щиколотки. Ей дали комнаты, ее собственные комнаты, куда никто не мог войти без ее разрешения.

И царь навещал ее в отведенное ей время, как и остальных. Гилада снова улыбнулась. Царь Соломон был очень добр. Никогда прежде она не встречала столь ласкового и щедрого человека. Когда ее, исхудавшую, трепещущую, привели к нему, ее мутило от страха. И, хотя она изо всех старалась скрыть свое отчаяние, Соломон сразу все понял.

– Ты – Гилада, верно?

Царь Соломон спустился со Львиного трона и взял ее за руку, затрепетавшую под его пальцами, словно пойманная птица.

– Ты проявила доброту, приехав ко мне. Благодарю тебя за это, – продолжал он. – Я знаю, твоим родителям было тяжело с тобой расставаться, ведь ты, вне всякого сомнения, величайшее их сокровище.

Она осмелилась поднять глаза и увидела, что он улыбается.

– Не бойся, – шепнул он ей, наклонившись, чтобы поцеловать в щеку.

Затаив дыхание, она смотрела на этого ошеломившего ее героя, которому предстояло стать ее хозяином и повелителем. Он же тем временем обратился к собравшимся придворным:

– Вот госпожа Гилада. Ее отец заключил с нами честный договор. Для вашего царя это радость.

На этом прием закончился – все остальные дары уже успели показать до нее. Царь Соломон кивнул, и дворцовый управитель отпустил собравшихся людей. Соломон сам вывел Гиладу из тронного зала через мужские покои. Они остановились у ворот, ведущих в гарем.

В эти ворота могла бы проехать повозка, а высотой они были в два человеческих роста. Кедровое дерево украшали инкрустации из кораллов, золота и слоновой кости. Возле этих роскошных ворот их приветствовала улыбкой женщина, одетая в наряд из такой тонкой ткани, что он облегал ее тело, словно смоченный водой. В волосы ее были вплетены серебряные цепочки, на лице выделялись ярко накрашенные губы и веки. Гилада заметила кольца в ушах и на пальцах женщины, браслеты на запястьях и щиколотках, а шею незнакомки обвивали полдюжины унизанных бусинами ниток. Девушка подумала, что эта роскошно одетая женщина – великая царица.

Но царь Соломон обратился к ней, словно к простой служанке, приказав отвести Гиладу в гарем и позаботиться о ней. Затем он снова с улыбкой повернулся к Гиладе:

– Я знаю, что все здесь чужое для тебя, что ты растеряна и напугана, что ты очень скучаешь по семье и дому. Но я предлагаю тебе уговор.

Гилада ждала, не осмеливаясь подать голос. За бездумную болтовню отец избивал ее, и она боялась даже представить себе, как накажет ее этот царь, если она его прогневает.

– Ты сделаешь все возможное, чтобы привыкнуть к нашим здешним обычаям, а мы сделаем все возможное, чтобы ты была счастлива. Договорились?

Она застыла в изумлении, глядя на Соломона широко раскрытыми глазами.

– Так что, ты согласна? – терпеливо и ласково спросил он. – Если ты не ответишь, я буду думать, что оскорбил тебя.

– О нет! – выдохнула она. – То есть, да. Я… – Она вдруг вспомнила слова, которые вбил в нее отец; только это ей и разрешили произносить: – Как будет угодно моему господину царю Соломону.

– Хорошо, – ответил тот. – Это госпожа Чадара, гаремная управительница. Она проведет тебя в твое жилье и назначит тебе кого-нибудь для обучения нашим обычаям. Если ты чего-то захочешь, стоит лишь попросить ее – и ты это получишь.

Царь улыбнулся на прощание и оставил их, а Гилада в сопровождении госпожи Чадары отправилась в женские покои.

– Кажется, ты далеко пойдешь, – сказала госпожа Чадара. – А теперь поспеши. И не бойся. Ничего плохого от царя Соломона ждать не нужно, он сама доброта.

Страх Гилады уже рассеялся, словно туман под лучами солнца. Она едва могла поверить своей удаче.

– А царь… – начала она, когда к ней вернулся голос, – царь не шутил, когда говорил, что я могу получить все, о чем попрошу?

– Не шутил, – ответила госпожа Чадара, искоса взглянув на Гиладу. – Царь к тому же – сама щедрость.

Гилада была достаточно умна, чтобы уловить невысказанное предупреждение: госпожа Чадара предостерегала ее от алчности.

– Сначала я покажу тебе твои комнаты, а потом ты сможешь вымыться… И переодеться во что-нибудь более подобающее царской наложнице, чем эта ветошь. Неужели у них нет приличной одежды в этой… Напомни, откуда ты, девочка?

– Из Киликии, – ответила Гилада, и название родной страны показалось чужим. Казалось, что Киликия и тамошняя жизнь остались не просто где-то далеко, но и в давнем прошлом.

Она послушно следовала за госпожой Чадарой, и вскоре та открыла какую-то дверь и переступила порог.

– Вот твои комнаты, – сказала госпожа Чадара, и Гилада широко раскрыла глаза, восторженно оглядываясь по сторонам.

«Три комнаты! Целых три комнаты для меня одной!»

– Нет смысла просить о более просторных или роскошных покоях, потому что именно так живут все царские наложницы. Не хуже и не лучше.

«Да кто мог бы захотеть более просторных комнат?! И что может быть роскошнее?» Три комнаты, из них одна с окном. И сияющие чистотой свежевыбеленные стены.