Поцелуй сильного мужчины - Татьяна Герцик Страница 35

– Правильно. Эти имена у нас из рода в род передаются. Считается, что мы потомки Ермака, но так оно или нет, не знаю. Семейные архивы утрачены после революции, в двадцатые годы.

Все потупили взор, скорбя по погибшим. Все знали, каким образом в те годы утрачивались не только семейные архивы, но и целые семьи.

– Но мы-то представились, а вас как зовут, милые девушки?

Дана показала сначала на себя, потом на Катю.

– Я Дана, а это Катя. Сыграем, если вы считаете, что это уместно.

– А почему вдруг неуместно? – Геннадий принялся ловко тасовать карты левой рукой.

– Ну, Степан же ранен, – Дана с сочувствием кивнула сидевшему на скамейке парню.

– Это не страшно. Небольшое кровопускание ему даже на пользу. Он кровью переполнен, – пошутил Геннадий, – вот излишки и скинет. На кого раздавать?

Играть захотели все. Он раздал на пятерых и заявил, что играть будут в переходного дурака, раз уж у них нестандартное количество игроков.

После первого тура победителем оказался Тимофеич, а после второго – Дана.

– И вы говорите, что плохо играете? – ехидно заметил Геннадий, наблюдая за неуклюжими из-за перетянутого плеча движениями Степана, раздающего карты.

– Ну, это кому как повезет, – Дана чувствовала себя неудобно в роли победительницы. Но и поддаваться, чтоб проиграть, не хотела.

– Чтоб в карты выигрывать у таких неслабых игроков, как у нас с Генкой, надо быть очень сообразительным и памятливым человеком, – заметил Тимофеич.

– Да, и почему все ей одной, – с притворной завистью заметила Катя, – и ум, и красота. На других ничего не остается.

– А тебе-то чего обижаться? – удивился Степан. – Ты тоже красивая. Не такая яркая, зато характер у тебя лучше, и готовишь ты замечательно.

– А в самом деле, – спохватилась Катя, – давайте-ка я вам пирожков постряпаю. Не знаю, поставил ли Мустафа дрожжевое тесто, но если нет, то я посикунчики сварганю. Не хотите?

Все дружно заявили, что хотят. Катя кинулась к холодильнику, достала начинку и принялась за дело. Через полчаса все ели посикунчики с рисом и грибами, с мясом, капустой и курятиной, запивая их крепким чаем.

– Да, стряпать ты мастерица! – Геннадий потянулся за nn-ным пирожком, не в силах отказаться от столь знатного угощения.

Степан с удовольствием его поддержал. В разгар трапезы в зал вошли Юрий с сопровождающими. Один из них нес объемный пакет. Поставил его на стол перед Катериной и заявил:

– Вот! Теперь вы в расчете!

Катя с испуганным изумлением посмотрела на мешок.

– Ой, кошмар какой! Где мне их хранить? В банк если я их сдам, так вопросов возникнет уйма.

Тимофеич предложил:

– Можешь оставить пока в нашем землячестве. Сейф у нас хороший. Пока не решишь, что с ними делать.

Ожившая Катерина принялась благодарить помощников.

– Может, пирожков отведаете? У нас еще много.

– Отведывать не будем, мы их с собой заберем! – и приехавшие шустро сгребли со стола все оставшиеся пирожки. – Нам уезжать пора. Дел немеряно! И давайте-ка вы с нами!

Катя подала ключи Юрию.

– На! Твои подельники в подсобке. Отдыхают от трудов праведных. Ключи можешь не возвращать, они мне больше не нужны.

Юрий взвесил в руках тяжелую связку. На мгновенье Кате показалось, что сейчас он огреет ее ими по голове. Но он тихо сказал:

– А я все-таки надеюсь, что мы будем работать вмести. И не только работать. – И печальным взглядом посмотрел ей в глаза.

Катя развернулась и молча ушла, захватив со стола пакет с деньгами.

Они все вместе сели во внедорожник. Доехав до здания землячества, убрали деньги в сейф Тимофеевича. Мужчины положили туда же свои пистолеты.

Степан из машины не выходил, чувствовал он себя от потери крови неважно. На этом же внедорожнике их отвезли домой. Уже дома, лежа на диване, Степан посетовал:

– Что за квартиры здесь! Не повернуться, ни развернуться.

– Ничего, скоро ты в свою переедешь, там посвободнее.

– Да, это утешает, – и без перерыва добавил: – эх, надо мне было сразу этих гадов замочить, а не цацкаться с ними!

– Ага, и потом сидеть за убийство? Ты о чем? Я до сих пор боюсь, что они кому-нибудь из своих нажалуются, и те за нас примутся всерьез! – Катерину начинала бить мелкая дрожь от всего пережитого.

– Не боись! – уверенно заверил ее Степан. – Они с казаками никогда связываться не станут. К тому же они между двух огней окажутся, мы же можем к этому делу и полицию подключить.

– Давай-ка валерьянки выпей и спать ложись! – приказала Дана подруге. – На тебе лица нет!

Катя подчинилась без возражений. Степан удивленно спросил у Даны:

– Чего это с ней?

– Переволновалась, естественно!

– Но в пекарне она же не волновалась, с чего теперь?

– Там напряжение было, а теперь его нет. Ее и отпустило.

– А, она на понтах держалась, понятно. А ты чего не нервничаешь?

– А мне-то с чего нервничать? Меня-то это каким боком касается?

– Ясно. Ты хладнокровная. То от тебя мужики-то и бегут.

– И кто это от меня сбежал? – Дана не могла понять, откуда эти глупые сплетни.

– Ну, этот твой городской хахаль, Родион. Не сбежал, скажешь? – подначил ее Степка.

– Он меня несколько раз замуж звал. Я отказала, он уехал. Если ты считаешь, что это побег, то пожалуйста! – Дана хотела уйти, но Степан не пустил.

– А чего ты ему отказала? Видный парень, и богатый.

– С чего ты взял, что богатый?

– Ты нас что, за дураков держишь? Племянник он Константина Петровича, как же! Мы всю станичную родню до седьмого колена знаем. Нет у него такого племянника. Это Родион Смирнов, сын всем известного Демида Смирнова. Станет какой-то нищий племянник заводы в станице ставить? Окстись! Но все же, чего ты ему отказала?

– Тебе-то что?

– Ну, надо же на чужом опыте учиться? Может, он тебе что-то неправильно сказал?

– А ты что, вздумал мне правильно предложение делать? – испугалась Дана.

– Да ни в жисть! – Степан шарахнулся от нее, как черт от ладана. – Я теперь вижу, какие нормальные девчонки есть. Ты красивая, спору нет, но жить-то с тобой невозможно! Скандалистка!

Дана набрала полную грудь воздуха и прикрыла глаза, чтоб не стукнуть его чем-нибудь тяжелым по башке.

– Вот видишь! – удовлетворенно заметил Степан, гордясь своей проницательностью. – Дурной темперамент из тебя так и прет! Нет, мне такая жена не нужна. Но все-таки: какого лешего ты ему отказала?