Красноречивое молчание - Сандра Браун Страница 35

Однако на самом деле все оказалось не так уж хорошо, и Лаури вскоре не замедлила в этом убедиться. Сидя за столом с родителями, Дрейком и Дженифер, она чувствовала себя преступницей. Мама вызвалась приготовить роскошный завтрак в честь новобрачных, и одного этого было достаточно, чтобы Лаури мучилась чувством вины.

За столом Элис потчевала присутствующих рассказами об Элин и ее семье, показывала фотографии двух ее сынишек, которые Дрейк рассматривал с должным вниманием. Потом добралась до Лаури и принялась вспоминать смешные случаи из ее детства. Лаури то краснела, то бледнела, а Дрейк то и дело заливался веселым смехом. Со стороны казалось, что он наслаждается происходящим, но Лаури знала, что это далеко не так. Просто играет очередную роль — на сей раз новоиспеченного зятя, который из кожи вон лезет, чтобы произвести на тестя с тещей благоприятное впечатление.

Он расточал комплименты матери Лаури, а когда отец взялся рассказывать по своему обыкновению какую-то длинную и нудную историю, слушал с глубочайшим вниманием. Потом разговор зашел о пресловутой мыльной опере, в которой снимался Дрейк. Элис не терпелось узнать мельчайшие подробности закулисной жизни артистов. Кто за кем замужем, так же хороша главная героиня в жизни, как в картине, разрешают ли актрисам брать себе платья, в которых они снимаются, кто готовит еду для съемок? И так далее, и тому подобное. Дрейк терпеливо и обстоятельно отвечал на все вопросы и даже несколько приукрашивал свой рассказ, чтобы сделать его еще более занимательным.

Все слова сопровождались жестами. Для Дженифер. Хотя та мало что понимала из разговора. Семья Перриш привыкла постоянно пользоваться языком жестов, поскольку старшая дочь Элин была глухонемой, и делали это они автоматически. Дженифер и родители Лаури с первого взгляда полюбили друг друга.

Были ли у Дженифер другие бабушка и дедушка, Лаури понятия не имела. Родители Дрейка умерли, а о его жене она почти ничего не знала и как-то ни к чему было спрашивать, видятся ли ее родители со своей внучкой.

После завтрака Дрейк вызвался помочь Элис помыть посуду. Эндрю устроился в гостиной с газетой, а Дженифер уселась у него на коленях с книжкой комиксов.

Лаури отправилась наверх убирать постель. Внезапно ей стало до того жаль себя, что комок подкатил к горлу и слезы готовы были брызнуть из глаз, но она усилием воли подавила их. Как было бы чудесно, если бы они с Дрейком и вправду поженились. А так… Обман и ложь! Дрейк оттачивает свое актерское мастерство в новой роли и, надо отдать ему должное, играет блестяще. Может гордиться собой.

Застилая просторную постель, в которой они спали рядышком совсем недавно, Лаури вспомнила, каким Дрейк был ласковым и нежным, и она отвечала ему с такой готовностью, как до него ни единому мужчине. Воспоминания вдруг нахлынули на нее, воспоминания о ее прежней жизни. Жизни с Полем…

В первую брачную ночь она легла в его постель девушкой. Под его нетерпеливым руководством ее посвящение в любовь не произвело на нее должного впечатления — если не сказать по-другому, — и Лаури решила, что все рассказы о прелести любовных утех явно преувеличены. А может, она сама ждала слишком многого?

Живо припомнилась одна ночь. Поль тогда работал над очередной песней, которая ему никак не удавалась, и это приводило его в бешенство. Обычно когда он бывал раздражен, то бесцеремонно будил ее и заставлял выполнять супружеские обязанности, ища тем самым выход своему недовольству. Так было и на этот раз. Лаури, еще не до конца проснувшись, сделала то, что от нее требовалось. Удовлетворив свою похоть, Поль встал и принялся натягивать джинсы.

— Ты явно не перетрудишься. Лежишь себе, как бревно! — вдруг едко бросил он.

Лаури будто по щеке ударили. Да как он смеет! Ни нежности, ни любви она от него не видит. Хотя бы погладил, попытался ее как-то подготовить… Так ведь нет! Бросается на нее, как дикий зверь, да еще требует от нее страсти.

Сон как рукой сняло. Сев в кровати, Лаури порывисто воскликнула:

— Я тебе не выключатель, Поль! Захотел — включил, не захотел — выключил. Если бы ты действительно любил меня, то прежде, чем лезть ко мне, хотя бы поцеловал…

— Не смей меня учить! Я и сам знаю, что нужно делать!

— Так покажи мне! — закричала Лаури. — Я хочу научиться доставлять тебе удовольствие!

Она жаждала его любви. И тело, и душа кричали об одном: «Только будь со мною поласковее, и я все для тебя сделаю!»

Он с шумом, словно ставя точку, застегнул «молнию».

— Да что толку! Ты навсегда останешься святошей, славной дочерью своего папаши-ханжи!

С этими словами он повернулся и вышел из спальни, а Лаури разразилась рыданиями и не успокоилась до тех пор, пока не заснула.

И теперь, стоя перед кроватью, на которой спал Дрейк, и разглаживая покрывало, Лаури вздрогнула, вспомнив, какими нежными были его прикосновения. Он ласкал ее так, как Полю никогда и в голову не приходило. С любовью смотрел он на ее тело, изучал его, любил его, а не просто использовал. Лаури всегда с ужасом ждала того момента, когда плоть Поля соединится с ее плотью. Уже не говоря о боли, которую она при этом испытывала, Лаури считала это грубейшим насилием.

Она инстинктивно догадывалась, что с Дрейком такого не будет. Он возьмет ее, словно бесценный дар, и, насладившись им, в свою очередь одарит ее, и она, Лаури, познает всю полноту наслаждения.

Приказав себе больше не думать об этом, Лаури быстро оделась и сошла вниз с твердым намерением позаниматься со своей ученицей. Но Дженифер оказалось не так-то просто согнать с теплых коленей своего нового дедушки. Она ни за что не хотела отправляться с Лаури в классную комнату, но строгая учительница стояла на своем — ведь вчера они целый день бездельничали, поскольку ездили в Альбукерке.

«Неужели это было только вчера?» — подумала она. На помощь Лаури пришел отец — он попросил разрешения посидеть на уроке, и Дженифер сменила гнев на милость. Лаури понимала, что отец будет ей только в помощь — он заставит ее ученицу, обычно постоянно отвлекающуюся, сконцентрироваться на уроке. Подобный опыт у него уже имелся — в свое время он обучал Элин.

Дрейк тоже предложил свою помощь — но уже Элис. Спросил, не хочет ли она осмотреть город, и та пришла в восторг от его приглашения. Пообещав вернуться к ленчу, они уехали.

Ленч оказался еще более праздничным, чем завтрак.

Все, казалось, наслаждались жизнью, обмениваясь утренними впечатлениями. Все, кроме Лаури. Она чувствовала раскаяние. «Так не может больше продолжаться! — не давала покоя навязчивая мысль. — Но что же делать?»

Угрюмо насупив брови, думала она свою невеселую думу. Дрейк время от времени бросал взгляд в ее сторону, и на лице его появлялось озадаченное выражение. «Нечего притворяться, будто не знаешь, что со мной происходит!» — негодовала Лаури, бросая на него гневные взгляды.