Экстремальные отношения - Джосс Вуд Страница 35

Мэдди подхватила доску и улыбнулась теплому Индийскому океану, подставляя лицо горячему солнцу. Вот он, Дурбан зимой. Почти никто в мире об этом чуде не знает. Солнце грело, но влажности не было, вода оказалась столь теплой, что гидрокос тюмы не понадобились. Она надела бикини и пляжные шорты, слегка возбудилась, увидев Кейла в черных бермудах. Остановилась, когда вода дошла ей до бедер, осмотрелась. Решила, что двухфутовую-то волну Кейл оседлать сможет. Пусть часик потренируется, а потом отправляется на заднюю линию прибоя, где волны вздымаются выше всего. У нее от удовольствия перехватило дыхание. Лучшего дня невозможно и пожелать.

Кейл распластался на доске и проплыл мимо нее.

– Эй, куда ты?

– На заднюю линию!

– Какая еще задняя линия! Вернись!

– Я просто посмотрю на тебя, пока не сойдешь с волны.

Мэдди пожала плечами, не готовая к спору. Накатывала сильная волна с пенящимся гребнем. Медлить нельзя. Если уедет в Штаты, лишится и круглогодичного серфинга.

Мэдди подгребла к Кейлу, соскользнула с доски и коснулась его плеча. Потянулась к нему. Их губы встретились.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Кейл пробежался ладонью по ее руке, пожал пальцы. – Классно выглядишь со своей доской.

– Еще не устал от меня? Раз вечером и дважды утром.

– Просто мы тестировали широкоформатную кровать. Она выдержала экзамен.

– Душ и пол тоже будем тестировать?

– Непременно. Вечером узнаем, заслуживает ли наш номер звания самого романтического в городе. На очереди джакузи.

– Здорово. – Мэдди любовалась океаном. – Боже, посмотри на тот гребень. Это мой!

И взобралась на доску, в нужный момент поймав волну и заскользив по ней. Скоро она летела по морю, теплые брызги ударяли ей в лицо, доска разрезала воду. Волна потеряла силу у берега. Мэдди вскинула руки от удовольствия и спрыгнула с доски.

Кажется, ему пришла в голову лучшая в его жизни мысль.

Она снова забралась на доску и повернулась к нему. Он должен сидеть на доске у задней линии прибоя. Но его не было. Она нахмурилась, высматривая его среди других серфингистов, округлив от удивления глаза. Он на доске скользил по волне. Да, не хватало уверенности, он качался, но не падал. Мэдди восторженно ухнула и рассмеялась, когда доска выпрыгнула из-под него, и он упал в белую пену. Его голова показалась над водой. Мэдди погребла к нему. Ухмыльнулась и укоризненно заметила:

– Похоже, мне как инструктору дали пинка под зад.

– Видела меня? Разве не круто? До чего же классно!

Мэдди подставила руку, чтобы он ударил по ней ладонью.

– Точно классно! Где научился? Когда успел? Как?

– Не хватило терпения ждать, пока ты мной займешься. Пару раз днем съездил в Майзенберг. Нашел там восемнадцатилетнего парня. Он с доской подружился, еще когда ходить начал. Взялся мне помочь и был счастлив заработать на таком неожиданном ученике.

– Сколько он с тобой занимался?

– Всего один урок. Пойми, с тобой я стеснялся вставать на доску.

– Ха-ха. Признайся, я неважный инструктор.

Они заняли позицию на задней линии прибоя.

Кейл придерживал Мэдди за руку, пока они ждали сильной волны.

– Нет, просто тогда бы я пялился на тебя и воображал, как ты лежишь подо мной раздетая.

Мэдди закрыла глаза перед накатывающимся на нее водяным валом.

– Кейл.

– Не хочешь ненадолго слезть с доски?

– Кейл Грант! – воскликнула Мэдди.

– Мэдисон Шоу! – в тон ей ответил он, вытянулся на доске и начал грести. – Я скоро вернусь!

Мэдди хихикнула. Он сбил ее с толку, а сам поймал очень хорошую волну. И держался на ней совсем неплохо. Ну, сама создала монстра. Она поймала следующую волну, немного меньше. «Потом его накажу, – решила она. – Неким изощренным и неожиданным образом».

За десять минут до приземления в Кейптауне Кейл повернулся к Мэдди, которая большую часть полета смотрела в иллюминатор. Ее ладонь лежала в его ладони, однако он чувствовал, что мыслями она далеко, возможно, уже в Нью-Йорке. Ни с чем не сравнимый уик-энд закончился, наступали трудовые будни.

– Замечательные были выходные. Спасибо!

– И тебе спасибо.

– Что-то не так?

– Все в порядке, если не считать моего скорого отъезда из дома, из страны и от мужчины ради того, что мне, может, больше и не нужно.

– Даже не знаю, что сказать.

Кейл вертел пальцами мобильник, просто чтобы чем-то занять руки. Мэдди пожала плечами и отвернулась. Что, черт возьми, такого интересного на высоте тридцати тысяч футов? Голубое небо и облака?

– А и не надо ничего говорить. Мне хватит ума со всем разобраться.

Кейл бросил сердитый взгляд. И опять непонятно, как реагировать.

– Мне все время кажется, что ты ждешь от меня каких-то слов.

– Каких, например?

– Чтобы попросил тебя остаться. Ты принимала это решение без меня. Отставила меня в сторону и рассматривала свой переезд как нечто безусловно правильное. Я не мог на тебя повлиять. Что бы между нами ни было – как это, черт возьми, ни называть, – это не могло тебя поколебать.

– Почему нет? Почему не может… это… ты и я, стать аргументом?

– Если ты не искала причин, обязательно будешь потом себя корить, что поступила неправильно. И кусать локти, если не увидишь там все собственными глазами. Так что поезжай на интервью. Что до меня и моей якобы нервозности в связи с нашими отношениями, разве я это говорил? Ты единственная женщина на земле, которая по-настоящему тронула мое сердце, только ради тебя я мог бы пожертвовать прежним образом жизни и благополучием.

Мэдди прислонилась головой к иллюминатору и повертела в руке бутылку с водой.

– Отчего такой мрачный взгляд на будущее? Неужели так плохо рискнуть и быть вместе?

– Мы уже настрадались, Мэдди, между нами даже не возникло любви. – По крайней мере, ему так казалось. Он не испытывал любви. И полагал, что она тоже. – Вдруг что-то не заладится, – так частенько бывает, – а у нас уже эмоциональная привязанность друг к другу. Вряд ли после этого будет легко прийти в норму, если вообще когда-нибудь удастся. – Он с трудом выдавливал из себя слова. – Благодаря тебе я перестал терзаться из-за ухода Оливера, но все еще остаюсь под действием… как бы сказать?.. Его жизни. Он иссушил мою душу, Мэдди.

– И ты боишься, что это же сделаю я?

– Мэдди. – Ему стало больно. – Просто не могу. Не могу дать тебе… это… что ты заслуживаешь.