Я тебя никому не отдам - Олег Рой Страница 35

Он уже почти вернулся к улице, с которой только что свернул, когда из-за угла появилась уже знакомая фигура. Теперь ее можно было рассмотреть как следует: молодой, высокий, не по-здешнему светловолосый, с чеканными чертами красновато-смуглого от свежего загара лица. Взгляд синих глаз, сканировавших окружающую действительность, напоминал волка. Скользнул по Сергею, точно не замечая его, но можно было не сомневаться – видит каждое движение.

Спокойно. Надо попытаться просто пройти мимо этого… блондина. Если просто слежка, мешать не станет. А если…

Додумать второй вариант Сергей не успел. Едва он поравнялся с блондином, тот стремительно шагнул наперерез и коротко, без замаха ударил. Но Субботин, отчасти ожидавший чего-то в этом роде, сумел поднырнуть под удар и так же коротко ударил нападавшего, целясь в солнечное сплетение. Блондин судорожно втянул воздух и согнулся. Отлично! Теперь добить и немедленно уйти.

Но следующий удар, увы, пришелся в пустоту. Противник очухался неправдоподобно быстро и сумел не только увернуться, но и ударить Сергея в висок. Улица качнулась и поплыла в сторону, дыхание тут же сбилось, руки ослабели. Сергей попытался провести встречную атаку, и ему опять повезло: один из его выпадов достиг цели. На губах нападавшего проступила кровь, глаза зло прищурились. Появившийся как из воздуха нож Сергей заметил слишком поздно. Он не почувствовал удара, только левому боку вдруг стало мокро и горячо. По рубашке быстро расползалось алое пятно.

Блондин, усмехаясь, цепко его разглядывал. Хочет убедиться, что не ошибся с целью, как-то отстраненно понял Сергей. Сейчас последует еще один удар – и все. Сергей попытался поднять руки, но они не слушались, а глаза от усилия закрылись как будто сами. Э-эх, где же ты, мое хваленое везение… Ну что же… Вот, сейчас…

До слуха донесся скрежещущий дребезг, глухой удар, железный лязг и… стон?

Глаза открылись сами. Перед ним лежали двое: его убийца и подросток в велосипедном шлеме. Чуть поодаль валялся велосипед. Колеса еще крутились…

Паренек, похоже, бесшабашно мчался под уклон и не успел ни отвернуть, ни затормозить, так что со всего маху врезался в блондина. Сам велосипедист, похоже, отделался царапинами и легким испугом. Во всяком случае тут же вскочил и круглыми от изумления глазами буквально впился в картину, напоминавшую кадр из какого-нибудь криминального фильма: посреди дороги лежит человек с зажатым в руке ножом, второй, в окровавленной рубашке, вжимается в каменную стену…

Вот она, его всегдашняя удача!

Кровь или не кровь, но силы вдруг взялись неизвестно откуда. Сергей, подскочив к зашевелившемуся блондину, так и не выпустившему нож, что значит профи, и с размаху саданул его ногой по голове. И еще, и еще… Добавил в живот и по ребрам. По руке, выбивая нож… и тут почувствовал, что силы вот-вот кончатся. А блондин очнется и ведь голыми руками задушит…

– Убирайся отсюда! – рявкнул он впавшему в ступор велосипедисту и для убедительности махнул рукой. – И молчи, понял?

Он вдруг осознал, что говорит по-русски, и предостерегающе поднес палец к губам. Но до паренька, похоже, и так дошло, что надо уносить ноги. Не спуская с них глаз, он поднял велосипед, вскочил на него и бешено закрутил педали.

Через пару минут на раскаленной мостовой осталось лишь бесчувственное тело блондина, что, похоже, никого пока не заинтересовало.

Сергей из последних сил добрел до более-менее людной улицы, прислонился к стене и начал сползать на тротуар. Сил не осталось совсем. Он еще видел, как черноглазая женщина средних лет, подскочив к нему, что-то встревоженно затараторила… попытался вспомнить, как тут называется «Скорая помощь»… или «врач»… должно же быть у них тут слово «врач»…

* * *

Мучительно медленно выбравшись из Тивата, перебравшись на мучительно медленном пароме через залив и преодолев мучительно медленную извилистую тропинку, вьющуюся по горному склону, Таня наконец добралась до больницы Герцег-Нови. Всю дорогу девушка не находила себе места. Есть от чего тревожиться, когда звонишь человеку, а тебе отвечает вежливый женский голосок, который сообщает, что хозяин телефона подойти не может, ибо находится в больнице. Ладно хоть сказала, что жизни его состояние не угрожает, и на том спасибо.

Вроде за последние дни, даже недели, можно было уже к таким вещам и привыкнуть, начав глядеть на них как на нечто вполне нормальное – ну, а что вы хотели, именно так живут беглецы – но поди ж ты, на сердце точно кошки скребут.

В силу специфической профессии Тане повидать пришлось многое. Однажды, когда она еще работала спасателем, на месте теракта – потом оказалось, что это бытовой газ рванул, но по умолчанию, «до дальнейшего выяснения», любой взрыв тогда считался терактом, пока не доказано обратное, – она увидела мальчика, выброшенного взрывом на середину улицы. Маленький, лет двух, не больше, он, что самое жуткое, был еще жив. Таня – уже позже – подумала: уж лучше бы сразу, за что малышу такие муки? К странно вывернутому крошечному тельцу вдруг бросилась всклокоченная, в расхристанном халате женщина с безумными глазами – мать. Она рухнула рядом с сыном, который дышал еще несколько минут, и завыла, точно волчица, содрогаясь всем телом и хрипло глотая вонючий, горелый, густо замешанный на пыли воздух. Эта женщина, как потом выяснилось, врач-реаниматолог, каждый день работала рядом со смертью, упрямо боролась с ней за жизнь каждого, кто оказался на грани… Но в тот момент она словно утратила способность мыслить и действовать. Разум, опыт, навыки – все было парализовано невыносимой болью…

Почему-то сейчас вспоминался именно этот эпизод. Таня скрипнула зубами. Недаром хирурги не оперируют своих близких.

Больница располагалась в небольшом трехэтажном здании. В регистратуре девушке сообщили заковыристую, как перекрученный корень старого дерева, фамилию врача, на попечении которого находился Сергей. Доктор был молод, быстроглаз и неплохо говорил по-английски. Первым делом он описал характер полученных пациентом травм и намекнул на возможные юридические последствия. Он просто обязан, леди ведь понимает, просто обязан сообщать о таких случаях в полицию, это его прямой долг и как врача, и как гражданина, правда, он пока еще не успел это сделать, очень много работы, очень много… От непрерывных восклицаний и жестикуляции у Тани закружилась голова. Дожидаться более явных намеков она не стала, все равно ведь финал подобных выступлений известен заранее, проще и быстрее его предвосхитить.

Таня вытащила из сумочки помятую купюру и, мило улыбнувшись: «Это только аванс», – безразличным движением повернула руку в сторону служителя Гиппократа.

Купюра моментально – ему бы фокусником работать, подумала девушка, – исчезла в кармане халата. Врач степенно поклонился.

Убедившись, что страны могут быть разными, а система все равно одна и та же, Таня уже настойчивее осведомилась о состоянии Сергея, об обстоятельствах госпитализации, а также – на всякий случай – о количестве поступивших в это время пострадавших.

– Он был один, один. – Врач повторил это несколько раз, даже на пальцах показал – один. И руки к груди прижал – мол, правда, один. – В глубоком обмороке, весь в крови.