Нарисуй меня счастливой. Натурщица - Алиса Лисовская Страница 35

То, что у мужа появилась любовница, Ирина Михайловна поняла сразу. Откуда ни возьмись возникли какие-то непонятные совещания, его лицо непонятно сияло, когда он входил в квартиру, а Нелька настороженно обнюхивала брюки хозяина, словно учуяв какой-то незнакомый запах. Вадим опять начал курить, но главное: он отворачивался от нее в постели, ссылаясь то на усталость, то на головную боль... Эта догадка едва не вогнала Ирину в истерику. Но когда прошел первый шок и догадка переросла в уверенность, Ирина, всегда считавшая себя умной женщиной, решила трезво взглянуть на ситуацию. Шокировала ее даже не сама измена мужа: о том, что мужчины рано или поздно начинают искать дешевых удовольствий на стороне, она всегда знала; ее выводило из себя то, что она не догадывалась, кто эта женщина, и соответственно не могла контролировать ситуацию. «Кто она?» — ломала себе голову Ирина, перебирая в голове всех возможных соперниц, начиная от юных лаборанток и заканчивая женами профессоров. И чем больше она размышляла, тем чаще приходила ей на ум та белобрысая девчонка, что нахамила ей на выставке. Ирина вспоминала снова и снова, как изменился в лице Вадим, когда они подошли к той парочке, как вспыхнули ненавистью глаза этой соплячки, едва она увидела Ирину и Вадима вместе... Сколько злобы звучало в голосе, с какой стремительной скоростью Вадим увел Ирину, боясь скандала... Кто эта девчонка? Откуда Вадим знает ее? Где они могли познакомиться?!!

«Успокойся, — одергивала себя Ирина. — Не пори горячку. Разве может эта соплячка равняться с тобой?» И понимала, что напрасно успокаивает себя. У «соплячки» было одно довольно весомое преимущество: она была непозволительно молода.

Вадим завтракал на кухне, механически проглатывая все, что заботливо подсовывала ему Ирина. Эта механическая работа челюстей тоже служила лишним доказательством: обычно Вадим был очень разборчив в еде. Его лицо закрывала от Ирины развернутая газета, виднелась лишь черная макушка так и не поседевшей головы.

Ирина налила себе кофе и опустилась на стул напротив.

— Газету переверни.

— Что? — удивленно вскинул на нее глаза Вадим.

— Ты уже полчаса держишь газету вверх ногами, — терпеливо пояснила Ирина.

— Надо же... Я даже не заметил, — рассеянно отозвался Вадим и перевернул газету.

— Может быть, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? — не удержалась Ирина.

Вадим поморщился и отложил газету.

— Снова ты начинаешь с утра пораньше. Я уже объяснял тебе, у меня много работы, и я очень устал...

— У тебя всегда было много работы. И раньше ты уставал не меньше.

— Ну началось! — Вадим резко поднялся из-за стола. — Что за дурная привычка портить человеку настроение с самого утра! — И вышел из кухни.

Несколько минут спустя хлопнула входная дверь, на этот раз он ушел без привычного поцелуя на прощание, без рассказа о последовательности своих сегодняшних дел, без обещаний по возможности вернуться не очень поздно.

Ирина машинально перемыла всю посуду, протерла стол и снова опустилась на стул, глядя в одну точку. Нужно срочно что-то предпринимать. Иначе она рискует в свои сорок три года остаться в гордом одиночестве. Кто ей может помочь узнать хоть что-нибудь об этой девчонке? На той выставке она была с известным художником. Художника отыскать легче, да и его окружение наверняка знает, кто она такая, эта девица...

Ирина Михайловна решительно поднялась со стула и направилась к телефону.

...Лора Александровна с утра затеяла дома генеральную уборку. У нее выходной, Алинка на работе, мешать никто не будет. Нужно навести порядок в квартире и, если получится, заодно и в собственной голове. Вадим неделю назад снял для них квартиру. Лора до сих пор не могла до конца осознать, что ее бывший муж превратился в ее нынешнего любовника. Он заваливал ее цветами, делал дорогие подарки, он ждал ее в этой квартире с работы. Когда она приходила — на столе дымился горячий ужин, доставленный из ресторана. Они, как много лет назад, практически не вылезали из постели и очень много говорили... Он рассказывал, как жил все эти годы без нее, как скучал, Как давил в себе воспоминания, периодически начинал проклинать свою семью за то, что тогда его заставили... Лора закрывала ему рот ладонью: молчи, нельзя так о мертвых... Лишь два имени не упоминались в их беседах — Алина и Ирина. О том, чтобы сказать дочери правду, Лора Александровна даже думать боялась. Да и что она могла сказать? Что она всю жизнь до самозабвения любила именно этого человека и готова на любые жертвы, чтобы быть с ним рядом в качестве кого угодно? Что Вадим, как бы хорошо им ни было вместе, даже не заикается об уходе от Ирины? С Алинкиной патологической ненавистью к отцу это только подольет масла в огонь. Когда Вадим спросил, знает ли Алина об их отношениях, Лора только покачала головой.

— Она до сих пор не простила тебя...

Вадим сник.

— Пройдет время, тогда, может быть... — неопределенно утешила его Лора.

Что может быть тогда, она и сама не знала. Ей хватало с лихвой нынешнего ее счастья, она старалась не задумываться о том, что будет завтра. Вадим с ней. Он любит ее, ждет, она ему нужна... В беспросветном тоннеле последних десяти лет наконец-то появился луч света, и Лора, как могла, старательно оберегала его, боясь его исчезновения во мраке... Алинка все дни напролет проводила на работе или у своего художника, Лора Александровна видела по утрам сияющие глаза дочери и ни о чем не спрашивала. Все было понятно и без слов. А то, что он намного старше, что ж... Значит, умнее и опытнее, значит, знает, что делает...

Алина, совершенно обнаженная, лежала на импровизированном ложе, застеленном зеленым бархатом, посреди мастерской Глеба. На голове ее была накручена какая-то невообразимая чалма из черного шелка, из-под которой в художественном беспорядке выбивались золотые локоны. Глеб давал уроки дочке одного местного нувориша, мечтающей в следующем году поступить на худграф, но не имеющей абсолютно никакого понятия о живописи и рисунке. Зато ее папаша исправно платил довольно приличную сумму за репетиторство. Часть этих денег забирала Алина за свою работу.