Любовь плохой женщины - Роуз Шепард Страница 35

Но не было ли это типичным для британского лета? Джеральдин, так проклинавшая жару, теперь брюзгливо ругала дождь. И вопреки своим же словам она вовсе не обрадовалась освежающей грозе. Разве можно было привыкнуть к столь часто меняющейся погоде? Человеческому организму понадобится неделя, две, три, чтобы полностью адаптироваться к той или иной перемене. «А ведь именно перемены, — сварливо заметила она про себя, — являются причиной плохого самочувствия, именно они благоприятствуют вирусным инфекциям и вызывают простуды».

Вот почему такое количество британцев ездило отдыхать в страны с более солнечным климатом. Но для нее поездка за границу казалась безрассудной глупостью, так как температура там была непривычной и измерялась в градусах Цельсия, вода была непригодной для питья, гигиенические стандарты были сомнительными, и к тому же там можно было пасть жертвой всевозможных экзотических жучков.

Джеральдин лишь однажды побывала во Франции, очарованная представлением об этой стране. Там, в одном баре в Нормандии, она была подвергнута бесконечному унижению, когда хозяин заведения в ответ на ее деликатный вопрос шепотом, где находится toilette, протянул через прилавок — у всех на виду — рулон грубой, гофрированной туалетной бумаги. А потом, выйдя из душного маленького cabinet, она чуть не врезалась во француза, справлявшего нужду в фаянсовый писсуар — она до сих пор вздрагивала при этом воспоминании.

«Уж лучше Англия, — решила она, — и старая добрая Шотландия с их метеорологической нестабильностью, чем чужая земля с чужими обычаями».

Всплески в лужах на подъездной дорожке, шорох гравия под колесами и вонь выхлопных газов сообщили ей о том, что приехал Джон. Ей следовало бы спуститься вниз, чтобы встретить его — это было больше, чем простая обязанность жены, это был обычай, освященный годами, — но у нее были проблемы с дочерью, она потеряла целый час в бесполезных спорах с ней и с тех пор находилась в расстроенном состоянии духа.

Люси в последнее время превратилась в ходячую катастрофу. Она стала более чем обычно подвержена экстравагантным выходкам, высокопарным заявлениям, притянутым за уши неправдам, крайним преувеличениям и импульсивности. Она вскидывала голову, она металась из стороны в сторону, не замечая мебели. Все стулья были не на месте. Двери распахивались и с грохотом захлопывались. Тарелки падали на пол и разбивались. Картины на стенах вдруг покосились. Дрезденская пастушка таинственным образом потеряла одну руку. Из холодильника и кладовки пропадала в огромных количествах еда. Раковина в ванной неожиданно засорилась, и водой затопило прихожую. У Люси появилась новая подруга, Клеменси, самая хорошая-прехорошая подруга в целом мире, — которую она безумно любила. (А своей бывшей подружке, Саре, она ни за что в жизни и слова больше не скажет!) «Когда Клеменси можно будет пожить у нас? Почему Джуин поедет с нами в Шотландию? И вообще, почему Шотландия, когда все теперь ездят в Майами?»

Тогда как другие девочки-подростки со временем перерастали свою гиперактивность и становились вялыми и замкнутыми, с Люси Горст дело обстояло иначе: казалось, ее гиперактивность переросла ее саму и самостоятельно пошла бушевать по дому.

Сейчас Люси сидела в своей комнате и дулась. Никто не дулся громче, чем она.

И вчера бедная Джеральдин призналась Элли в своем отчаянии и почти умоляла дать совет. Ведь Элейн наверняка проходила то же самое с Джуин; она могла бы поделиться опытом.

— Не знаю, что нашло на нее, — вздохнула Джеральдин.

— Это сексуальность, — уверенно поставила диагноз Элли.

— Но Люси не…

— Ну, разумеется, нет. То есть я надеюсь, что еще нет. Но ты помнишь, как это было, когда ты впервые осознала это в себе? Как тебя это встревожило? И как тебе не терпелось попробовать?

Ничего такого Джеральдин не помнила. О чем и сообщила подруге довольно немногословно.

— Ну-у, ты, — сказала Элли, — ты всегда была слишком праведной для этой грешной земли. А вот я, если память мне не изменяет, на стенку лезла от нетерпения. Кстати, Джуин ждет не дождется, когда вы отправитесь в Шотландию. Она говорит только об этом. Считает дни.

— Хотела бы я, чтобы Люси так же хотела поехать в Шотландию. Но в этом году ее это больше не устраивает, видите ли. Она все пристает ко мне с Флоридой. Я ей говорю, что с моей чувствительностью к жаре и с ее слабым животом это было бы чистым сумасшествием.

— Джеральдин, постарайся обойтись без этих гребаных подробностей!

— Мне кажется, что сквернословие свидетельствует об ограниченности словаря.

— Ты знаешь, это чистой воды ипохондрия.

— Ипо?.. Что такое ипохондрия? — спросила Джеральдин мужа, которого она нашла в гостиной; он стоял перед камином и вертел в руках галстук.

— Насколько я помню, это такое нервическое расстройство, — ответил он, нахмурившись. — Чрезмерная озабоченность своим здоровьем.

— Понятно.

— Почему тебя это заинтересовало?

— Да так. Просто услышала где-то. Я примерно догадывалась, что это такое, и захотела уточнить.

— Какой-то идиот, — поделился Джон новостью, — въехал на автобусе прямо в стеклянный фасад «Звезды Бенгалии».

— Должно быть, пьяный? — Со слабой улыбкой Джеральдин приняла стакан джина с тоником. «Я заслужила этот стакан», — говорила эта улыбка.

— Понятия не имею, — огорчился Джон, осознавая, что не оправдал ожиданий жены.

Это было его обязанностью — каждый день приносить домой истории подобного рода. Он скармливал их жене, как в зоопарке скармливают рыбу тюленям, а она — ам! — заглатывала их. Сам Джон не получал от них большого удовольствия. После двадцати лет адвокатской практики его уже не удивляло поведение людей, прошло то время, когда его возмущала порочность и слабость человеческой природы, но он знал, как любила Джеральдин критиковать. И пока она не потеряла способности и желания негодовать, он был вполне удовлетворен, потакая ей. По крайней мере, это давало им тему для разговора. Можно было считать, что они действительно беседовали.

— Кто-нибудь пострадал? — немедленно осведомилась Джеральдин. Она обожала статистику происшествий.

— Не думаю. — Увы, рассказывать было почти нечего: в сегодняшней истории не было критического элемента (водитель под воздействием наркотиков, непригодное к эксплуатации транспортное средство, серьезный материальный ущерб, вендетта), но в этот день он не смог разузнать ни о чем более интересном — ни о скандальном разводе, ни о враждующих соседях, — что бы заставило ее вопрошать, куда катится мир.

— Конечно, с тех пор как изменили схему движения… — провозгласила она с триумфом. — Помнишь, я говорила?..

— Говорила.

— Я говорила, что там обязательно произойдет авария.

— Точно.

— Я была сегодня в том районе. Я проходила мимо «Звезд Бенгалии». — И вполне вероятно, что она всего лишь чудом избежала серьезной травмы.