Одинокая звезда - Ирина Касаткина Страница 35

– Мария Ивановна, где черновики? – Ольга медленно закипала.

– Откуда я знаю? – пожала плечами та. – Потерялись, наверно.

– Вы и в зачетки оценки поставили? – Ольга едва сдерживалась. Ну погоди, я тебя выведу на чистую воду.

– Конечно. Они же сдали.

– Да как вы можете! – закричала Забродина. – Я же помню, как они отвечали. Они же ничего не знали. Как вам не стыдно! Студенты же все видят! Как им в глаза после этого смотреть?

Тихонова, поджав губы, молчала.

– Так! – зловеще сказала Ольга. – Объявляю служебное расследование. Верочка, найдите этих студентов. Если ушли, звоните домой, требуйте ко мне в кабинет. – А вас, – обратилась она к Тихоновой и Забродиной, – попрошу написать подробно, что произошло. Во всех деталях. Номера их билетов, сколько задач решили, сколько не решили. Все-все.

– Не надо расследования, – не глядя на нее, процедила Тихонова, – они сначала не ответили, а потом я их оставила после экзамена, и они сдали на тройку.

– Но я же запретила это делать! Пишите объяснительную. Ведомости переделать. У студентов изъять зачетки и пока не пересдадут, не возвращать. Или зачеркнуть оценку и написать «исправленному верить». Экзамен у них принимать в моем и вашем присутствии, Мария Ивановна. Не думала я, что секретарь партийной организации способна на подлог. Сейчас объявляю вам выговор. Но думаю, этим дело не ограничится.

– Да вы не представляете, с кем связываетесь! – бросила Тихонова и выскочила из кабинета.

– Вернитесь, я вас не отпускала! – закричала Ольга. Но той и след простыл.

– Побежала к покровителям. – Галя помрачнела. – Ольга Дмитриевна, идите немедленно к ректору. Сейчас начнется.

– Верочка, нашли этих четверых? – позвонила Ольга секретарю.

– Да, они на кафедре физики «хвосты» сдают.

– Срочно зови ко мне. Смотри, чтобы Тихонова их по дороге не перехватила.

– Да им уже сказали, они идут. Вот они.

В дверь постучали. С поникшими головами вошла вся четверка.

– Ну рассказывайте, как вы сдали математику. Какие оценки получили. Где ваши зачетки?

Ребята молча протянули ей зачетки.

– Что же вы молчите? Рассказывайте!

– А мы при чем? – не выдержал Слава Иванов. – Нам поставила Мария Ивановна – мы ушли. Может, она передумала нам двойки ставить.

– Что вы делали сразу после экзамена?

– Пошли на физику «рубить хвосты». У нас задолженности по лабораторкам.

– А на нашу кафедру не возвращались? Марию Ивановну больше не видели?

– Нет. Там очередь на пересдачу большая. Мы заняли и боялись пропустить. Теперь уже не успеем.

– Значит, с Марией Ивановной вы больше не виделись?

– Нет, не виделись.

– Хорошо, идите. Я попрошу физиков принять у вас задолженности без очереди.

Когда они ушли, Ольга попросила Верочку и Галину в случае надобности подтвердить слышанное. И тут раздался звонок. Звонил ректор. Он просил Ольгу немедленно явиться к нему в кабинет.

– Началось! – подумала она. И не ошиблась.

В кабинете ректора сидела Тихонова, а он сам нервно вышагивал от стола к окну и обратно.

– Рассказывайте, Ольга Дмитриевна, что у вас приключилось. Вот Мария Ивановна жалуется, что вы аннулировали оценки, поставленные ею четырем студентам.

– Да, Леонид Александрович. Эти студенты экзамен не сдали. Забродина утверждает, что все они получили двойки.

– Но Мария Ивановна говорит, что после экзамена она их еще раз опросила и выставила всем тройки. В конце концов, это ее право. Она доцент, и ей виднее, кто какую оценку заслуживает.

– Это ложь! Только что в присутствии Забродиной и секретаря все четверо сказали мне, что они после экзамена сразу пошли на кафедру физики, заняли очередь на пересдачу лабораторных работ и сидели там, не отлучаясь, так как боялись ее пропустить. Марию Ивановну они больше не видели и, значит, ничего ей не пересдавали. Можете их сами спросить – они сейчас на кафедре физики.

– Что скажете на это, Мария Ивановна?

– А что я скажу? Вы же знаете, чьи это дети. Сами за них просили.

– Но зачем же врать? Ну поставили бы им двойки. Пусть бы еще позанимались. Кафедра прекрасные консультации организовала – мне студенты сами говорили. Глядишь, и пересдали бы. Что ж вы за нулевые знания им тройки поставили? Что они теперь про нас с вами говорить будут?

– Что говорили, то и будут говорить. Можно подумать, что в первый раз! – обозлилась Тихонова. – Раньше вы иначе рассуждали.

– Да как вы смеете! – Ректор побагровел. – Я что, вас фальсифицировать оценки призывал? Я просил быть повнимательнее, а это не одно и то же. Объявляю вам выговор в приказе и отстраняю от экзаменов. В парткоме будете объясняться.

Когда за ней закрылась дверь, ректор сел и обхватил голову руками.

– Ох, Ольга Дмитриевна, и тяжелую же задачу вы мне задали. Даже не знаю, как ее решу.

– Может, мне шефу позвонить? Он умеет решать любые задачи.

– Да нет, пока не надо. Там еще у Паршикова двое пролетели. Но у него хоть ума хватило не делать глупостей. А эта все выслужиться хочет. Это ж детки ее партийных боссов. Ничего, скажу, пусть еще позанимаются. Еще две пересдачи есть – должны справиться. В конце концов они же их за знаниями сюда послали. Ну без стипендии останутся, так им эта стипендия, как богачу милостыня.

– Значит, все шестеро, о которых вы тогда говорили, провалились?

– Все шестеро. Да они не дураки какие-нибудь, вполне могут заниматься. Просто, привыкли, что им и так все поставят. Папа позвонит – и поставят. В первый раз они так споткнулись. Вы бы на их аттестаты посмотрели – там одни пятерки. У троих медали. Ладно, обойдется. Вы идите, не переживайте. А с Тихоновой, видимо, расставаться придется. Хотя это будет непросто.

Мрачный Паршиков, сидя в буфете, делился своим горем с Гариком Лисянским. Там их отыскала разъяренная Тихонова. – Нет, какая гадина! – понесла она на Ольгу. – И эта Забродина-уродина туда же! Да с какой стати я должна все это терпеть! Я доцент – что хочу, то и ставлю. Почему на других кафедрах доценты сами принимают экзамен? Чего она свои порядки наводит?

– Вообще-то ассистент на экзамене быть должен. В Положении о вузах это есть. Другое дело, что его никто не выполняет, – заметил Гарик.

– Вот именно! Нет, ребята, надо с ней что-то делать. Больше терпеть ее выходки я не намерена. Надо решать.

– А что ты сделаешь? – вмешался Паршиков. – Ты же сама говорила, что нам ее не сломать. Ректор за нее горой. И нашему профсоюзному главе она понравилась. Тут легче убить, чем унять.

– Что ж. Если ничего другого не остается… – задумалась Тихонова.