Огненные цветы - Стефани Блейк Страница 35

– В моем доме этого не будет! Ты что, хочешь довести мать до разрыва сердца?

– Перестань, отец, ты же вовсе не о маме заботишься. Между прочим, насколько мне известно, она и сама разделяет многие взгляды Жорж Санд.

– Бред, полный бред! Шлюха, вот кто она такая, эта твоя Жорж Санд. Даже хуже – извращенка. Подумать только, она хочет походить на мужчину!

– Хорошо же ты ее знаешь, отец. Да ничего подобного. Она женщина и гордится этим. Больше того, она самая знаменитая в мире защитница женских прав. В это-то вся суть. Если мужчине позволено ходить куда угодно, делать что угодно, одеваться по собственному вкусу, то почему все это запрещается женщине?

Герцог застонал и изо всех сил ударил себя по лбу.

– Неслыханно! Смех да и только. Женщины не только ровня мужчинам, у них привилегий куда больше, чем у нас. Да им во всех отношениях лучше, чем мужчинам. Они не обязаны работать, им не надо идти на войну…

– А также заниматься любой созидательной деятельностью. Мужчины всегда относились к женщинам как к малолетним правонарушителям.

– Час от часу не легче! Все, Равена, довольно, мое терпение иссякло. Отныне я запрещаю тебе вести такие речи в моем присутствии.

Равена положила ему руку на плечо и мягко сказала:

– Я люблю тебя, отец, и когда-то мне очень нравилось быть маленькой девочкой, которую все холят и лелеют. Но я уже не маленькая девочка. Я женщина.

– Вот именно. Более того – замужняя женщина, а значит, должна соображать, что к чему. Хотелось бы знать, что думает о твоих безумных феминистских взглядах Роджер.

– Это совершенно не имеет значения. Знаешь, отец, тебе все-таки стоит почитать Жорж Санд. Многое увидишь в другом свете. Темные времена женской покорности и угнетения подходят к концу. Женщины теперь даже могут свободно обсуждать свои любовные приключения.

– Равена! – Герцога так и передернуло. Выглядел он таким несчастным, что она не удержалась от смеха.

– Дам-ка я тебе, пожалуй, почитать «Зиму на Майорке». Там описывается ее роман с Шопеном.

Герцог круто повернулся, бросился к буфету и налил себе изрядную порцию виски.

– Если ты не против, я бы тоже выпила, папа, – весело бросила ему вслед Равена.

Этот разговор произошел несколько дней назад. А сегодня кровь так и бурлила у нее в жилах. Равена испытывала нетерпение и возбуждение бывалого охотника, седлающего лошадь, чтобы броситься в погоню за зверем. Все шоры спали, Равена ощущала себя полностью свободной, ничто ее не сковывало. Блузу она надела прямо на голое тело, так что грудь чувственно волновалась при прикосновении шелковой материи. И под облегающими узкими брюками не было ничего. Она повязала голову шарфом и схватила хлыст.

Берт Макклауд, старший по конюшне и объездчик двух герцогских скакунов, в тот вечер задержался на работе допоздна. На скачках в прошлое воскресенье Западный Ветер, призер-двухлетка захромал, и Макклауд лечил поврежденную бабку так тщательно и бережно, словно ухаживал за одним из своих сыновей.

Появлению Равены он явно удивился.

– Что так поздно, мисс Равена? – Он запнулся. – Даже для вас.

Равену позабавила эта откровенность.

«Даже для такой проказницы, как вы», – вот что он на самом деле хотел сказать.

– Оседлайте мне, пожалуйста, Джинджера, Макклауд.

Этот чалый напоминал ей Апача. Когда Уайлдинги покидали Ирландию, Равена отдала своего любимца на попечение графа Тайрона, в его конюшню.

Макклауд почесал в затылке:

– Прямо не знаю, мисс. Ваш отец и мистер О’Нил шкуру с меня сдерут, если…

Его оборвал щелчок хлыста. В глазах Равены отражался яркий лунный свет.

– Ну а я сделаю то же самое прямо сейчас, если лошадь не будет оседлана немедленно.

Стояло теплое бабье лето. С реки дул ветерок, но и он не приносил прохлады.

– Ну, Джинджер, вперед!

Равена низко наклонилась и, почти слившись с лошадью, помчалась через луг, начинавшийся прямо за домом, обгоняя стремительно скользящие по небу облака. Развевающаяся грива чалого щекотала ноздри, его опадающим и поднимающимся бокам сквозь тонкую ткань жокейских брюк передавался жар ног Равены. Ее безумный хохот, которому эта гонка придавала некий демонический оттенок, относило назад. Словно ведьмы и лешие ирландских мифов – Маленький народ – справляли шабаш.

Она ощущала необыкновенный подъем, недавняя подавленность полностью растворилась в этой бешеной скачке. Ощущение знакомое, оно всегда охватывало ее, стоило вскочить в седло. Они с лошадью – единое целое. Кентавр.

Полная гармония с расстилающимся вокруг миром. Топот копыт. Земля. Песнь ветра. Крик совы. Жалобные песни рабов. Отдаленный лай собаки. И сразу же еще дальше – гром. Это одиночный выстрел. Браконьерствует кто-то.

Равена с Джинджером скрылись в густом лесу. Ничего не было видно, но оба знали дорогу и мчались так, будто светило яркое солнце.

Еще один выстрел, теперь поближе. Равена осторожно натянула поводья и похлопала чалого по шее:

– Тихо, малыш, теперь поспокойнее. – Она перевела Джинджера на шаг и, добравшись до поворота, остановилась: – Тпру-у!

Кто-то, похоже, приближался к ним с противоположной стороны, хотя густая листва и скрадывала цокот копыт. Но вот соткался неясный силуэт всадника. Заметив Равену, он мгновенно натянул поводья.

– Стоять, или стреляю! – Дуло винтовки поползло вверх и остановилось на уровне лба Равены. Она узнала голос. Рассмеялась.

– Не стреляйте, Рейнолдс. Это всего лишь я. Равена О’Нил.

– Мэм? – Ствол опустился, но в голосе все еще звучала настороженность. – Нельзя выезжать так поздно, миссис О’Нил. Мне уж было показалось, что это опять браконьер. На одного я только что наскочил. Ну и угостил его порцией дроби прямо в зад… – Он оборвал себя на полуслове. – Прошу прощения, мэм.

Равена снова засмеялась:

– Да за что же, Рейнолдс? Зад, задница, нижняя часть спины – все это вполне приличные слова для обозначения весьма существенной части человеческого тела.

– А вы та еще штучка, мэм, – усмехнулся Рейнолдс, – право слово, та еще штучка.

Явно сознательная фамильярность – ни с герцогиней, ни с другими матронами и девушками, продавливающими своими задами диванную обшивку, попивающими лимонад да обмахивающими себя веерами на плантациях вверх и вниз по реке, Рейнолдс ни за что бы так не заговорил. А в этой девчонке есть что-то особенное. Ну хоть сейчас. Разъезжает, словно мужчина. Да к тому же носится как угорелая. И вроде ни капельки не боится.

А что за тело! Стоило ему впервые увидеть ее, еще тогда, когда они только приехали, и старый его приятель подпрыгнул в штанах как ужаленный.