Дерзость – не порок - Мишель Дуглас Страница 35

– Я… – Он любил Беллу. Он хотел быть с ней вечно. Хотел завоевать ее сердце, доказать свою любовь. – Луиджи, мне нужна твоя помощь. Дай мне бутылку самого лучшего шампанского, клубники… скажи, остался еще торт с шоколадной глазурью?

– У нас есть любимый торт синьорины Беллы.

Доминик облегченно вздохнул и показал два пальца:

– Мне надо два куска и корзинку для пикника.

– И фужеры, тарелки и вилки, – догадался повар.

Он готов был расцеловать Луиджи.

– И наверное, скатерть? – добавил Луиджи.

– Луиджи, тебе цены нет.

Повар хмыкнул:

– Да ну, что вы. А вот синьорине Белле точно нет цены.

Доминик не стал спрашивать, почему тот так решил. Он нетерпеливо расхаживал, пока Луиджи собирал корзинку, и пытался придумать слова, которые скажет Белле, когда они останутся одни, но мозг его отказывался работать.

Луиджи вручил ему корзинку, но на секунду задержал его руку:

– Будьте с ней поласковей, мистер Доминик.

– Буду, – пообещал он. Решил, что поднимет Луиджи зарплату. Любой, кто так заботится о Белле, заслуживает поощрения.

* * *

– Что?.. – От волнения Белла не смогла закончить фразу.

Доминик вернулся к их столику. Он шел к ней такой целеустремленной походкой, что сердце ее усиленно забилось.

«Не будь дурой». Он ясно дал понять – более чем ясно, – что между ними ничего не случится. Она кивком указала на корзинку.

– Вам только красной шапочки не хватает, – сострила Белла в надежде, что шуточки помогут не расплакаться. Она даст волю слезам, только когда будет одна дома, в постели.

Он взял ее за руку и помог встать.

– Марко, позвольте мне ненадолго похитить вашу дочь?

Когда они уходили, Марко схватил ручку корзинки.

– Будьте с ней поласковей.

– Обещаю.

Она округлила глаза:

– А меня кто-нибудь спросит?..

Доминик увлек Беллу сквозь толпу. Очевидно, он не собирался слушать ее. Ей следовало остановить его и вырвать свою руку, но она не могла позволить себе такое поведение перед гостями.

Что-то глупое и предательское хотело остаться в его руке и идти с ним, куда бы он ни повел. Всегда.

Навсегда? Ха! Этого не будет.

А поверить в это, пусть и на пять минут, будет означать новые страдания. Поэтому, когда он потащил ее мимо гигантской карусели в прохладу вечера, она заставила его остановиться.

– Куда мы идем?

– На пляж. – Он жестом показал в сторону пляжа, чей песок струился серебром при свете звезд.

– Зачем?

Он потянул ее за собой.

– Зачем? – повторила она, изо всех сил стараясь сопротивляться.

– Мне надо поговорить с вами.

– Мы не можем поговорить внутри?

– Мне надо с глазу на глаз.

– Но…

Он посмотрел свирепым взглядом:

– Хотите, чтобы я вас понес?

Она сжала губы. Это было бы здорово. У него такие завидные плечи…

Она отогнала эту мысль.

– Хорошо, – резко ответила она. – На пляж.

Доминик замолчал, больше не проронил ни слова, даже когда они добрались до песка.

Он повел ее на южную пустынную оконечность пляжа. Разложил скатерть. Взял ее за руку, подвел к скатерти и попросил сесть. Открыл шампанское и налил ей бокал. Выложил клубнику на тарелку и поставил перед ней. Положил кусок торта с шоколадной глазурью и тоже вручил ей.

А затем стал расхаживать перед ней взад-вперед.

Она смотрела на все угощения, смотрела на него и морщила лоб.

– Доминик, а вы ничего не возьмете?

– Это же все ваше любимое, правильно?

– Да, да, – заверила она, раз это казалось таким важным для него.

Он пристально смотрел на тарелку в ее руке, и ей пришлось заставить себя откусить кусочек. Она не смогла сдержать вздох восхищения.

Как же она проголодалась! Она слишком нервничала, чтобы есть, перед открытием и была слишком занята потом, и даже не думала о еде. Белла откусила еще и попыталась разгадать мотивы Доминика.

Она задумалась:

– Дайте угадаю. Вы хотите поблагодарить меня за хорошую работу и отметить наш успех, правильно? – Он, очевидно, обставил все торжественно.

Она же хотела, чтобы они перестали притворяться и побыстрее разошлись.

Каждый день рядом с ним стал для нее своего рода пыткой. Белла пришла к выводу, что быстрое и корректное расставание будет лучшим вариантом.

– Это по поводу того, что я не размазня…

– Боже милостивый, это что еще? – Она осторожно посмотрела на него. – Конечно нет.

– Я не похож на отца.

Она молчала. Он перестал ходить вокруг нее.

– Это я понял, – он взглянул на часы, – приблизительно минут пятнадцать назад.

– Я… – Белла облизнула губы. Она не знала, что сказать. Здесь, рядом с ним, она была как в аду, но она не хотела уходить.

– Я понял это благодаря вам, Белла.

Благодаря ей? Как?

– Затем последовал целый ряд озарений.

– Неужели?

– Вы сказали, что любите меня, а я просто отвернулся от вас.

Белла смотрела на воду, на серебряную дорожку, прочерченную луной, и судорожно сглатывала, широко открывая глаза, чтобы унять жжение в них. Когда смогла убедиться, что голос вернулся к ней, то сказала:

– Это правда.

– Но вы сохранили достоинство. Моему отцу это никогда не удавалось. – Доминик смотрел на нее, его глаза как две огненные точки в полумраке. – Но я не похож на своего отца.

У нее забилось сердце.

– Зачем вы мне это рассказываете?

Он присел перед ней на корточки:

– Чтобы вы знали, что, когда через минуту я попрошу вас стать моей женой, я буду произносить эти слова на полном серьезе.

Кусок торта соскользнул с тарелки и с мягким хлопком упал на скатерть.

– Белла, – пожурил он, – вы должные есть его, а не ронять. Ну ничего, берите мой кусок. – Доминик собрал его со скатерти и положил обратно на тарелку, затем взял салфетку и вытер руку и скатерть.

Она как завороженная смотрела на него. Потом приняла салфетку из его руки и отбросила в сторону. Она поднялась на колени, взяла его за лацканы пиджака и притянула к себе.

– Что вы сказали? – Голос ее зловеще дрожал.