Грешная жизнь герцога - Лора Ли Гурк Страница 35

– Мы не думали, что ты захочешь продолжить знакомство с нами, – сказала ей Мария с веселой беззаботностью, которая, как Пруденс знала, была притворной. – Ты теперь богатая наследница и все такое, слишком важная птица, чтобы знаться с нами.

Пруденс смотрела на смеющиеся лица, и сердце ее сжалось. Милая, глупенькая миссис Моррис, которая заволновалась и засуетилась, уверенная, что чай в «Савое» должен быть куда привлекательнее, чем здесь! Жизнерадостная миссис Инкберри, давняя подруга миссис Моррис, которая не жила в этом доме с тех пор, как вышла замуж больше двух десятков лет назад, но все еще приходила на чай каждое воскресенье. И такие же, как она в прошлом, одинокие девушки-швеи – Миранда, Дейзи, Люси и, конечно, Мария, которая тепло обняла ее и осведомилась, не успела ли она обручиться.

Вопрос стер улыбку с лица Пруденс. И это не прошло незамеченным. Посыпались вопросы, и скоро она сидела на своем обычном месте на диванчике и рассказывала все о событиях той ночи сочувственно внимающим слушательницам.

– Моя дорогая, как ужасно! – прожурчала миссис Инкберри, успокаивающе похлопывая ее по плечу и подавая носовой платок. – Что вам нужно, так это чашечка чаю, горячего и крепкого, и чего-нибудь к чаю. – Она осмотрела стол. – Абигайль?

– Чаю? – Миссис Моррис покачала головой и поднялась со стула. – Нет, Джозефина, не чай нужен девушке в такое время. Маленький стаканчик джина – вот что приведет ее в порядок.

Последовало неловкое молчание. Девушки незаметно обменялись взглядами. Никто не хотел обидеть миссис Моррис, сказав ей, что ее джин отвратителен.

– Нет-нет, пожалуйста, – запротестовала Пруденс. – Днем я предпочитаю не пить спиртные напитки, даже в медицинских целях. Чай – это всегда хорошо, спасибо.

Миссис Моррис заколебалась, но вернулась на место. Для Пруденс тут же наполнили чашку и передали ей – ароматный, горячий чай «Эрл Грей», любимый сорт королевы и поэтому неизменно подаваемый на Литтл-Рассел-стрит.

Миссис Инкберри еще раз по-матерински похлопала ее по плечу.

– Выпейте чаю, Пруденс, и вы сразу почувствуете себя гораздо лучше.

Пруденс сделала несколько глотков и действительно обнаружила, что ей стало лучше, хотя она подозревала, что «Эрл Грей» здесь ни при чем, а помогло то, что она излила душу подругам.

– Он даже не заговорил с вами? – спросила Люси, возвращаясь к предмету разговора, как если бы она не могла поверить этому. – Ни разу? После того как перед этим вы провели вместе весь день?

Пруденс покачала головой и сделала глоток чаю.

– Ни разу.

– Берегитесь, Пруденс, вам не следовало проводить время наедине с ним, – мягко, по-матерински укорила ее миссис Инкберри.

Пруденс виновато заерзала.

– Я знаю, знаю, – пробормотала она, – наверное, вы скажете, что я заслуживаю того, что получила, раз уж пренебрегла нормами поведения, но…

– Чепуха, – прервала ее миссис Инкберри. – Вы хорошая девушка, Пруденс, и ваша романтическая импульсивность не извиняет его некрасивого поведения. Так грубо порвать с вами…

– Нет-нет, – торопливо поправила ее Пруденс, – он не был настолько невежливым. Он узнал меня и очень вежливо поклонился мне.

– Хорошо, так все, получается, не так уж плохо? – сказала Миранда с преувеличенной бодростью. – По крайней мере, он признал вас.

– Он поклонился с другого конца зала, – объяснила Пруденс. – Он стоял с леди Альбертой и был похож на кота, купающегося в сливках.

Люси шумно отставила чашку с блюдцем.

– Не могу поверить, что он пренебрег нашей Пруденс и предпочел обратить свою привязанность на леди Альберту. Она, судя по всему, ужасная особа.

– Я тоже так думаю, – вставила Дейзи, – если ему нравится леди Альберта, у него что-то с головой и он не стоит ваших слез. И уж он точно недостоин вас, герцог он там или нет.

Все собравшиеся дружно согласились с такой точкой зрения, однако общее мнение не слишком утешило Пруденс.

Миранда высказала и другое мнение.

– Может быть, существовала какая-то причина его поведения, – со своим обычным оптимизмом сказала она. – Что-то такое, чего мы не знаем.

Общий ропот несогласия был ответом на такое наивное предположение, но неожиданно с ней согласилась Люси, которая всегда была склонна предполагать худшее.

– Может быть, и так. Пруденс, вы упомянули, что он танцевал с леди Альбертой, но, может быть, он чувствовал себя обязанным танцевать с ней? Знаете, как это бывает. Друзья с самыми лучшими намерениями подталкивают двух людей друг к другу, причем предполагается, что они сами хотят этого, и вот чем это кончается: у тебя появляется чувство, что ты должна танцевать с кем-то, кто тебе совсем не интересен.

Пруденс очень хотела бы поверить в такое объяснение, но она знала, что это не так.

– Они танцевали три раза, – мрачно пояснила она. – Три вальса.

Это сообщение было встречено общим испуганным «Оххххх», потому что все знали о последствиях.

– Самое странное, – сказала она, – что я едва знаю его, и все же с самого начала меня так сильно тянуло к нему. Я понимаю, что с моей стороны глупо было питать надежду на взаимность, но…

– Совсем не глупо! – вырвалось у Марии. – Он пригласил тебя на пикник, потому что хотел быть с тобой, вот что я скажу. Я видела, как он помогал тебе в ту ночь во время бала. Мужчины не делают такие вещи просто из доброты. Он глаз не мог отвести от тебя, это было ясно как божий день.

– Я тоже так думала. Но кажется, ошиблась. – Пруденс уставилась в свою чашку, рисунок из розочек на блюдце расплывался перед ее глазами. Она свирепо терла глаза, чтобы не заплакать. – Не имеет значения, – солгала она и спрятала в карман носовой платок. – Мне все равно.

Чтобы укрепить себя, она взяла с подноса один из крошечных шоколадных эклеров, а ее верные и негодующие подруги тем временем высказывали, что они думают о герцоге Сент-Сайресе.

«Он негодяй».

«Он не умеет себя вести».

«Он просто глуп. Мужчины часто ничего не понимают».

«Или, может быть, он влюблен в леди Альберту?»

«Тогда он негодяй с плохим вкусом!»

Пруденс съела еще один эклер, потом еще один, а ее подруги все продолжали попытки объяснить необъяснимые поступки джентльменов в целом и герцога в частности.

И когда все пришли к согласию, что от джентльменов нельзя ждать поступков, даже отдаленно согласующихся со здравым смыслом, и что их поведение зачастую непостижимо даже для самого острого женского ума, раздался звонок. Доркас заспешила к входной двери, а разговор перешел на предположения, кто бы это мог быть. Лишь Пруденс осталась безучастной, но когда из холла донесся мужской голос, явно принадлежащий воспитанному светскому человеку, она онемела от изумления.