Любовь Сейдж [= Техас! Сейдж ] - Сандра Браун Страница 35

Как она и сказала Чейзу, Сейдж собирается оставить прошлое позади и идти вперед. У нее теперь появились определенные цели в отношении карьеры, что не только прибавит ей самоуважения, но и пойдет на пользу семейному делу.

Все те годы, когда девушка училась в университете, она скучала по дому, по жизни в кругу своих близких. Теперь у нее есть племянница и племянник, которых можно будет баловать. Ее мать будет счастлива, что она вернулась. Они смогут гораздо больше времени проводить вместе. Все будет, как в старые добрые времена. Мать любит с ней нянькаться и баловать.

Утешенная этой мыслью, Сейдж незаметно заснула.

Она проснулась в чудесном аромате жарящегося мяса. В животе Сейдж заурчало, напоминая, что она не ела почти сутки. Одеваясь, девушка заметила, что солнце уже садится. Она проспала почти целый день. Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, несмотря на утреннее происшествие, Сейдж открыла дверь спальни и сбежала вниз.

Ей навстречу поднимался Харлан. Сейдж окаменела. Взгляды их скрестились. Сейдж не в силах была бы двинуться под его сильным взглядом, если бы он не отвел глаза.

Сейдж заставила себя пойти вперед. Раз они оба живут под одной крышей, это, вероятно, будет случаться часто. Девушка не позволит, чтобы присутствие Харлана запугало ее, заставив затвориться в спальне. В конце концов, чей это дом — его или ее?

Сейдж намеревалась пройти мимо парня, пробормотав какое-нибудь приветствие. И больше ничего. Но ей это не вполне удалось. Когда она оказалась на ступеньке прямо над ним, Харлан поднял руки и охватил ее бедра, предотвратив таким образом отступление. Его ладони легли точно на кости таза, пальцы проследили изгиб бедер к спине.

— Сейдж? — Он поднял к ней умоляющий взгляд. — Ты в порядке, девочка?

Голос его звучал так мягко и настойчиво, что он, наверное, мог бы остановить ее движение, даже не пуская в ход руки. Сейдж очень остро ощущала положение своего тела, потому что оно напомнило об утре. Она бы, наверное, прижалась к Харлану и взмолилась, чтобы он покрепче обнял ее, если бы в его глазах Сейдж не увидела того самого чувства, которое было ей отвратительно, — жалости.

— Извините, — холодно произнесла Сейдж. Оттолкнув его руки, она обошла его и, не оглядываясь, сбежала вниз по оставшимся ступенькам. — Мама?

— Я здесь, — откликнулась Лори из кухни.

Ее щеки разгорелись от жара плиты. Старый фартук прикрывал фланелевые брюки и свитер, но Сейдж еще не видела ее такой красивой.

— Я так рада, что ты вернулась, дорогая!

Лори протянула руки, и Сейдж оказалась в материнских объятиях.

— Дома так хорошо, мама!

Они продлили объятия: каждая из них ощутила, что другой это нужно. Сейдж втянула в себя знакомый мамин запах и снова почувствовала себя ребенком, ищущим утешения и находящим его там, где оно всегда ее ожидало.

Когда они, наконец, опустили руки, Сейдж сказала:

— Я знаю, что Чейз и Лаки уже сказали тебе о Трейвисе.

— Да.

— Я хочу уверить тебя, что я в полном порядке. Сначала я испытала легкое разочарование, но оно длилось недолго.

— Готова поспорить, что ты больше разозлилась, чем была разочарована. Тебе было наплевать на разрыв — но не на то, что это он захотел его.

— Ты слишком хорошо знаешь меня, мама.

— Я очень довольна случившимся, — заявила преданная мама, протыкая варящуюся картошку, чтобы проверить ее готовность. Она снова накрыла кастрюльку крышкой и повернулась к Сейдж. — Чтобы тебя удовлетворить, нужен мужчина посильнее Трейвиса Белчера.

У Сейдж все внутри оборвалось. Она ясно вспомнила, каким сильным был Харлан — и все же нежным. Каким жадным — и щедрым. Каждый раз, когда Сейдж думала о том, как он расширялся и пульсировал в ней, она чувствовала слабость. Чуть раньше, сегодня утром, девушка лелеяла глупую мысль, что чувство, которое она к нему испытывает, — это любовь, тогда как на самом деле он просто обладал редкостным даром сексуальной стимуляции.

Сейдж отвернулась, прежде чем мать успела заметить, что ее щеки начали краснеть. Девушка не смогла бы объяснить это кухонным жаром.

— По какому случаю этот пир? — спросила она.

— Я пригласила Чейза и Марси зайти пообедать.

Сейдж застонала.

— Мы не собираемся устраивать поминки по моей погибшей любви, а?

— Ничего подобного!

— Я, и правда, не нуждаюсь ни в чьих соболезнованиях, мама.

— Чейз всем нам это объяснил. А теперь прекрати устраивать шум и помоги мне накрыть на стол.

К тому времени, как они с этим покончили, Девон уже принесла вниз Лорен и устроила ее в высоком стульчике наблюдать, как они будут раскладывать еду. Лаки вернулся с работы, поцеловал жену и дочь, потом, извинившись, пошел наверх мыться. В дверях кухни он, однако, остановился.

— Ну как, выживешь, ребятенок? — Сейдж показала ему язык. Лаки широко ухмыльнулся. — Она выглядит совершенно нормальной.

Пэт приехал одновременно с семейством Чейза. В начавшейся суматохе Сейдж не заметила точно, когда Харлан спустился вниз. Но в ту же секунду, как она, пятясь, спиной натолкнулась на крепкое тело, девушка почувствовала уверенность, что это он. Ее попа ударилась о его ноги.

С возгласом удовольствия и удивления, Харлан легко положил руки ей на ребра.

— Поосторожнее.

— Извините.

— Нет проблем.

Ее руки были заняты тяжелым блюдом с едой, которое она несла. Быстро отодвинувшись, она шмыгнула в столовую. Его прикосновение выбивало ее из колеи. Сейдж все еще могла ощутить его жаркие пальцы. Негромкий, доверительный тон напомнил ей обо всем, что он говорил, когда их тела были слиты воедино.

Все расселись за столом. К великому своему изумлению, Сейдж увидела, что ей отвели место рядом с Харланом. Среди ароматов ростбифа, политых маслом овощей и домашнего дрожжевого хлеба до нее то и дело доносился запах его одеколона.

Следить за разговором за столом было трудно. Близость Харлана постоянно ее отвлекала. Множество раз их колени соприкасались. Когда они одновременно потянулись за солонкой, соприкоснулись их пальцы.

Сейдж исподтишка наблюдала, как он обращается со столовым прибором. Это были те же самые руки, которые заставляли ее то холодеть, то пылать. Когда Харлан промокнул губы салфеткой, девушка тут же вспомнила, что эти самые губы неотступно целовали ее соски, пока они не напряглись до боли, а потом втянули их во влажный жар его рта.

Все вели себя совершенно нормально, но Сейдж ощущала, что близкие пристально наблюдают за ней, как будто подозревают, что ее равнодушие к предательству жениха — это только фасад и в любой момент может уступить эмоциональному взрыву.