Река блаженства - Тия Дивайн Страница 35

И как она, не привыкшая к условностям, отнесется к этому? Но быть может, она уже поняла, что без ограничений нельзя?

Нельзя?

А он тоже это понял?

Чарлз попытался прогнать эту мысль.

Он ведь тоже не без греха. Но свой грех мужчина может искупить в женской постели, да еще получить за это вознаграждение, если даже его туда привела только похоть. Оставалась еще неделя, чтобы об этом подумать. Он знал, что конец будет мгновенным и безжалостным, как удар ножа. Отсечь ее от себя и передать в руки папаши, не желавшего ее знать. Заставить его взять на себя ответственность за ее судьбу и воспитывать должным образом, привить ей манеры, вкусы и мораль цивилизованных женщин и впустить в свою жизнь.

А пока что она была необходима ему самому. Она снова беспокойно зашевелилась рядом, обнаженная, нежная и жаркая. И тотчас же тело его рванулось к ней, и он напрочь забыл о том, что случится через неделю, пока она, еще сонная, прижималась к его бедру. Это, казалось бы, безобидное движение и едва различимый чувственный вздох вызвали в нем всплеск желания. Но для нее это, вероятно, ничего не значило. Для нее это было всего лишь одной из составляющих театра секса, частью сцены, которую она обычно разыгрывала с мужчиной.

Внезапно он представил себе Джорджиану в Элинге, окруженную целой толпой молодых джентльменов, любезно принимающую их поклонение и готовую служить им. Празднество прелюбодеяния, пиршество плоти.

Те, в Вэлли, хорошо вышколили ее.

Кто мог сказать ей, что это непристойно? Кто мог отказать ей или отказаться от нее? Даже он не устоял, а ведь готов был держать пари, что проявит незаурядную силу воли, несвойственную мужчинам в интимных делах. Ева и его ввела в грех, и вкус яблока оказался сладостным.

Он ничего не мог предотвратить, как бы ни сложилась ее жизнь в Элинге, но пока она была здесь, в их тесном мирке, и он мог наслаждаться ее близостью.

Его бросало то в жар, то в холод. Она тоже была возбуждена. В этом порочном крошечном мирке их разделяли всего три фута, а сейчас она лежала на расстоянии дюйма от него.

Ее желание вспыхнуло мгновенно и мгновенно достигло апогея. Но она не позволит ему торопиться. Постарается растянуть удовольствие, насладиться сполна. Ведь скоро их путешествие окончится. Он погладил ее обольстительный сосок, и она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Если бы наслаждение можно было нарисовать красками на холсте, она изобразила бы его золотистым, жарким, как пламя, как сверкающий огненный смерч, как комету, постоянно меняющую вид, яркость и очертания, – каждый раз что-то новое и восхитительное. Он снова коснулся ее соска, и из ее горла вырвался стон.

Но это был еще не взрыв. Только искушение.

Она стала его ласкать так, как умела она одна, бесстыдно и самозабвенно, играя с его мужским достоинством, принимая такие откровенные позы, выставляя напоказ то, что принято прикрывать.

Он чувствовал, что долго не выдержит, несмотря на всю свою силу воли.

Джорджи дразнила его, распаляла, оттягивая вожделенный момент. Словно испытывала его на прочность. Он ей не уступал в изощренности. Покусывал соски, щекотал их языком. Но стоило ему коснуться пальцами ее причинного места, как она тотчас же отстранялась.

– Позволь мне войти в тебя, – произнес он.

– Подожди еще немного, ну совсем чуточку.

Игра затягивалась, но Чарлз не собирался долго играть по ее правилам и пошел ва-банк. Опрокинув ее навзничь, он проник в нее, не дав ей опомниться, и она застонала.

Один толчок в ее лоне, и он взорвался, наполнив всю ее горячим и густым семенем.

Она пришла к финишу следом за ним – в ней будто расцвел огромный, яркий цветок. Волна наслаждения захлестнула ее.

Они почти не выходили из каюты. Любили друг друга неистово, с каким-то надрывом, гоня прочь мысль о том, что скоро, очень скоро их полный очарования тесный мирок перестанет существовать.

– Кто-то говорил, что между нами не будет близости, – сказала она в короткий промежуток времени, который они выкроили, чтобы подкрепиться.

– Не напоминай об этом, ханум, иначе я за себя не ручаюсь.

Ее глаза лукаво блеснули, и она игриво спросила:

– Неужели?

– Можешь в этом не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь.

«Маленькая распутница!» – подумал он.

– В таком случае пеняй на себя… – Он погладил ее между ног. И становился все настойчивее. Ненасытнее. Он был одержим ею.

При мысли об этом у Джорджи захватывало дух. А времени оставалось все меньше и меньше. И он не терял его даром. Доходил до полного изнеможения. Джорджи не оставалась в долгу.

Он снова и снова овладевал ею. У него было достаточно времени, чтобы изучить ее тело, каждую частичку, каждый изгиб. Он знал, как она реагирует на ту или иную его ласку, на которые он не скупился. Ей нравилось заниматься с ним сексом, ни один мужчина не ласкал ее так. Он был великолепным любовником, а это, если хотите, талант. Время летело.

И вдруг, как тогда в пустыне, оба осознали, что его почти не осталось. Словно по молчаливому уговору, они ни разу не касались этой темы.

Ни словом не обмолвились о том, что будет, когда они доберутся до Грейбурна, где кончалось их путешествие. Грейбурн находился в двух или трех часах пути от Лондона и от цивилизации. Цивилизация ее страшила своей моралью и определенными правилами поведения. Она больше не сможет жить в палатке и ходить в чем мать родила. Там она перестанет быть ханум, а он – ее кади. Еще две ночи… Хоть бы корабль пошел ко дну, а они уцелели и остались в этом маленьком мирке навсегда.

«Я не хочу никуда ехать…» Но она даже заикнуться об этом не могла. Он сдержал обещание, и ничто теперь не сможет удержать его рядом с ней, когда она окажется в отцовском доме. Для него это было только времяпрепровождение, разрядка, развлечение, утоление плотского желания. Он знал, что она привыкла ублажать мужчин и не станет отказывать себе в этом удовольствии. Все так. Но ей не хочется ехать дальше… Она не знает, сможет ли приспособиться к жизни в доме отца, строгим правилам и запретам, и это ее беспокоит.

«Если он пустит меня в свой дом…» Не стоит тратить на эти бесполезные размышления время, которого почти не осталось.

Ее ужасало, с какой стремительностью они приближались к Грейбурну. Возможно, оставались всего сутки. Из соседней каюты доносились обрывки разговоров о погоде и средствах передвижения, когда корабль бросит якорь в Англии. Где остановиться, где нанять коляску, какую дорогу выбрать, какие отели в Лондоне лучшие. А время катастрофически истекало. Только секс помогал не задумываться о том, что ее ждет. Стоило Чарлзу к ней прикоснуться, как она тотчас же забывала и о прошлом, и о будущем.

Но как только «Малабар» бросит якорь, все мгновенно изменится. Будет так, как должно быть.