Скандальная связь - Дженет Маллани Страница 35

Гарри смотрит на меня, подняв брови, потом вновь переводит взгляд на Амелию:

— Вы подопечная лорда Шада, мисс Амелия. Я доверенное лицо его сиятельства, и я нарушу свои прямые обязанности, если позволю вам тут остаться. Миссис Марсден, надеюсь, вы не хотите, чтобы я солгал лорду Шаду?

— Можно было бы и соврать, — встревает Софи.

— Миссис Марсден, боюсь, вас это дело уже не касается, так как вы службу в доме лорда Шада оставили.

— Мисс Амелия, ваш опекун не знает, что вы здесь? — вопрошает отец. — Боже, Боже, как нехорошо! Придется мне отослать вас домой, несносная девчонка. — Правда, он улыбается, говоря это.

— Я никуда не поеду. — Амелия решительно усаживается на свой стул и берется за штопку.

— Что еще ты тут делала? — спрашиваю я.

— Вчера я подшивала костюмы, — с гордостью провозглашает она.

— А мистер Марсден предлагал тебе контракт? Какие-то деньги?

Она качает головой.

— Считай это периодом ученичества в театре, — говорит отец. — В конце концов, мы с Сильвией обеспечиваем ей еду и кров, а это чего-то да стоит. Ты, дорогая моя Софи, провела в театре годы, ты всосала сценическое искусство с молоком матери, да упокоит Господь ее душу, как же мне ее не хватает. Тут то же самое.

— Ах, ну да, конечно. За исключением того, что она не твоя дочь, а ученикам полагается контракт и какая-то протекция. Откуда нам знать, что Амелии не придется штопать тебе чулки еще лет десять?

— Дорогая моя, я думаю, Что у меня рука набита, нет, что у меня дар к взращиванию юных талантов. Ах, как она напоминает мне тебя в юности, Софи! — Он отцовским жестом кладет Амелии руку на голову, и та светится от счастья.

— М-да? Ты собираешься и ее продать, когда ее лучшие дни минуют, чтобы ставить представления?

— Софи, низко с твоей стороны так говорить. — Отец тяжело вздыхает. — Это дитя со временем дорастет до маленькой роли, а потом и до больших ролей, а пока будет постигать сценическое искусство под чутким руководством Сильвии и меня. И, Софи, если не возражаешь, пожалуйста, запомни: Амелия моя племянница. Сильвия, понимаешь ли, по натуре очень ревнива, а я ценю тепло семейного очага и домашний уют. Точнее сказать, уют в нашей квартире.

— Миссис Марсден, — говорит Гарри, — Амелия должна пойти с нами. Она член семьи виконта Шаддерли, родственница графа Бирсфорда, и ей не подобает здесь находиться.

— Шаддерли… Бирсфорд… Так-так, а эти джентльмены интересуются театром, мистер Бишоп?

Я отвечаю за него, безошибочно распознав алчный огонек в глазах отца:

— Нет, ни капельки. Его сиятельству нисколько не интересно видеть свою подопечную на сцене, равно как и занятой в театре какой-то сомнительной деятельностью. Она не подписывала никаких договоров, папа. Ты не имеешь права ее здесь удерживать. — Я обращаюсь к Амелии: — Возможно, мистер Марсден не обмолвился о том, что у этого театра нет лицензии на постановку спектаклей. В лучшем случае ты станешь в чулках и короткой юбке показывать пантомиму.

— Но мистер Марсден говорил… — Амелия переводит взгляд с меня на моего отца и обратно. — Миссис Марсден, вы же сами говорили, что я достаточно хороша, чтобы играть и петь профессионально.

— Ну вот… — бормочет отец.

— Я такого не говорила. Я говорила, что если будешь усердно трудиться, то станешь равной тем, кто выступает на сцене в Лондоне. Разумеется, я не думала, что ты совершишь такой необдуманный шаг, сбежишь от тех, кто любит тебя и печется о твоем благополучии. И ради чего? Не для того, чтобы стать уважаемой шекспировской актрисой, но для того, чтобы представлять низкопробную комедию… — Я умолкаю, видя маску презрения на лице Гарри.

Он явно думает, что это я вдохновила Амелию на этот «подвиг», и боюсь, я действительно могла набить ее голову привлекательными картинками. Разве я не говорила ей, что можно быть актрисой и оставаться при этом уважаемой леди?

— Мы расстраиваем юную леди, — говорит отец. — Пойдем Софи, дорогая моя, близятся сумерки, этот час фей, призраков и волшебства, а свечи стоят непомерно дорого. Мистер Бишоп сумеет дать мисс Амелии наилучший совет. — Он вздыхает. — Такое сокровище ускользает из рук. Трудно на это смотреть, моя дорогая Софи, очень трудно.

Мы все возвращаемся на сцену — странную же процессию мы являем собой. Амелия прижимает к груди свое шитье, как будто это не дырявые чулки, а трагедия Шекспира. Гарри, пряча от меня глаза, идет следом за ней. К своему удивлению, я вижу в зрительном зале Ричарда. На лице его отражается смесь восторга и ужаса, как часто бывает с непривычными к театру людьми, когда они попадают туда не во время представления.

— Дядя Гарри! — Он подходит к нам, сжимая шляпу в руке, и неуклюжесть его как рукой снимает. И хотя он выглядит как кролик, к которому бежит очень большая и очень голодная собака, он невероятно спокоен и уравновешен. — Дядя, вы должны вернуться домой.

— Что случилось? По-моему, я велел тебе ехать обратно в отель.

— Я поехал, сэр, и меня послали за вами. — Он сглатывает. — Дела плохи, сэр. Очень плохи.

— Что-то с мамой? — потрясенно шепчет Гарри.

Ричард качает головой. Гарри расправляет плечи и обращается к моему отцу:

— Вы сообщили в отель ваш адрес, Марсден? Очень хорошо. Я приеду к вам за мисс Амелией, как только смогу. Ваш покорный слуга. — Он кланяется, безукоризненно вежливый, как всегда.

Отец легонько пихает меня локтем в бок:

— Иди с ним, девочка. Ты нужна ему, это ясно как день.

Я делаю шаг по направлению к Гарри, но он смотрит на меня с таким презрением, что я даже не знаю, что он сделает или скажет, если я подойду ближе. Он наклоняет голову в некоем подобии поклона и уходит с Ричардом.

— Ну? — Отец потирает руки. — Что ты сделала этому славному молодому человеку, Софи? Очевидно, что ты очень глубоко его ранила.

— Он считает, что это я виновата в том, что Амелия сбежала в Лондон, пап.

— А я-то думал, что он умнее.

— Понимаешь, велика вероятность, что его теперь уволят, и это точно целиком и полностью моя вина. Я попросила его поехать со мной искать Амелию. А еще, когда я только поступила на службу, он уже знал, кто я такая, но ничего никому не сказал. Он винит в этом себя: мол, я дурно на него повлияла.

— Чепуха какая! — говорит мой отец. — Ты? Дурно повлияла? Конечно же, он мог бы рассказать лорду Шаду про твой предыдущий род занятий, но не сделал этого, и я, кажется, знаю почему.

— Нет. — Я качаю головой. — Ты ошибаешься, папа.

Я утыкаюсь головой ему в плечо в поисках какого ни есть утешения, потому что оно, мне сейчас остро необходимо. Я чувствую себя вымотанной, и на сердце у меня ох как тяжело.

У меня заложен нос, и я очень хочу прилечь.