Пропуск в райский сад - Натали де Рамон Страница 35

— Допустим, сведение счетов с одиозным Бон-Авиро вполне логично. Но с тобой? Просто смешно.

— Нет, Марк. Не смешно совсем. Потому что я действительно очень виновата. По-настоящему. Но знаем об этом только Фифи и я. Знал и адвокатик, конечно.

Фифи собирала материал об экологической обстановке в наших краях, а ей помогала приводить его в порядок. Причем в полной тайне, потому что материал был обличительным для ряда предпринимателей, не очень приятным и для самого мэра, по чьему распоряжению она его и собирала. Дело происходило накануне предвыборной кампании, и понятно, что ему нужно было запастись информацией — как в свою пользу, так и компрометирующей конкурентов. Это было очень давно, и я подробностей не помню, а личные отношения меня не волновали, но все равно я по-прежнему не думаю, чтобы Фифи была у мэра любовницей. Он вообще довольно пренебрежительно относился к женщинам, и в его окружении были только мужчины. И я не могу припомнить, чтобы на каких-то мероприятиях, даже в ходе предвыборной кампании, рядом с ним оказалась бы его жена. Только мужчины! Поэтому неудивительно, что сам факт периодических встреч журналистки Фифи с мэром воспринимался людьми как амурная связь.

Собирать материал Фифи помогал адвокатик. Тогда еще не было великих возможностей Интернета, и любая информация добывалась большим трудом. А у адвокатика — он жил в Тулузе и специализировался на корпоративных исках; как они познакомились с Фифи, я не знаю, — были кое-какие связи и нужные ниточки. Были ли они любовниками, я бы тоже не стала утверждать, но то, что адвокатик имел к ней чувства и ради нее рисковал многим, — это точно. Он был как-то связан с конкурентами нашего мэра. Она сама мне об этом с гордостью рассказывала. Больше-то было некому! Только я — бесплатная машинистка — была посвящена в эти изыскания.

Думаю, едва ли адвокатик устроил в мэрии именно сцену ревности. Стали бы тогда они с Фифи в тот же вечер кататься на машине? Чтобы романтично улететь в реку с моста?

— Машина упала в реку?

— Ну да. Такая вот черная ирония судьбы. Материал же как раз был про загрязнение вод от нефильтрованных стоков.

— То есть кто-то хотел от них избавиться?

— Откуда я знаю, Марк? Меня там не было… В общем, мы с Фифи подготовили большую, добротную статью с множеством фотографий, и она понесла ее на ознакомление мэру. Тот прочитал статью и попросил с публикацией не торопиться. Фифи послушно положила ее в стол. Мне было семнадцать, и я негодовала! Я уговаривала ее напечатать наш материал без согласия мэра, тем более что хозяин газеты его всегда демонстративно ненавидел и принадлежал другой партии. Фифи назвала меня сопливой дурочкой и сказала, что не нужно пытаться бежать впереди паровоза. Статья готова, пусть полежит, есть-пить не просит, придет ее время.

Но семнадцать лет — это возраст, когда кажется легко возможным изменить мир в лучшую сторону и совершенно непонятно, почему все сидят сложа руки. Ни слова не говоря Фифи, я сделала копии материалов и послала их на телевидение, на «Каналь попюлер». Реакция телевизионщиков превзошла все мои ожидания: в Альбуа приехала съемочная группа и даже владелец канала — сам мэтр Оливье Консидерабль.

И я в одночасье стала звездой! Самородок из Альбуа! Я получила гранд гильдии тележурналистов за программу, которую Консидерабль сделал на основе материалов «маленькой, но честной провинциалочки», которые на самом деле были собраны Фифи и адвокатиком, а в титрах стояла моя фамилия…

Но тогда я никоим образом не чувствовала себя воровкой! Я была героиней, не побоявшейся заявить правду на весь мир! Поэтому я очень хорошо понимаю Лолу, ее стремление к правде, стремление обличить виновных. И даже если бы это именно она написала ту самую статью, то я не могла бы ее осудить! Даже права такого не имела бы… Бедная девочка… Где она сейчас?..

— Ты ей рассказывала об этом? — кашлянув, спросил Марк.

— О том, что чужую работу выдала за свою? И на этом выстроила карьеру? Нет, конечно. Я вообще никому не рассказывала. И не потому, что скрывала, а просто потому, что не помнила! И никогда бы не вспомнила, если бы Фифи мне сегодня не отомстила. Думаю, статью она начала писать сразу, как только я появилась в Куассане… Просто поразительно! Я уже полгода здесь, но она не давала знать о себе; Она была настолько уверена, что час возмездия близок, что терпеливо дождалась и точно выстрелила! Это большое мастерство…

— Стиль Монте-Кристо! — презрительно сказал Марк. — Ненавижу. Никогда не мог понять, почему все обожают эту книгу?

— А мне нравилась.

— Потому ты и ковыряешься в историях двадцатилетней давности. Что это дает?

Зазвонил телефон. Марк бросился к нему так, будто был уверен, что он зазвонит именно сейчас. Я сказала вдогонку:

— Например, что Лола точно не писала эту статью!

— Это что-то меняет? — возразил он и снял трубку. — Алло! Да, Жак… Что?.. С ума обалдеть!.. Лола нашлась. — Он весело посмотрел на меня.

— Какое счастье! Где она была?

— В больнице, — ответил мне Марк. — Да что ты?.. Да… Наверное… Не знаю. Сейчас спрошу! — И, многозначительно глядя на меня, произнес: — Ты не против, если Лола будет сиделкой Бруно?

— Ну, пусть… А он как?

Марк улыбнулся, закивал и продолжил беседовать по телефону.

— Марк! Я не поняла! Он пришел в себя? — Я вскочила на ноги. — Дай мне поговорить с Бетравом!

Марк отрицательно замотал головой, сказал в трубку:

— Ладно. Как скажешь, — и положил трубку.

— Ты издеваешься?! Почему ты не дал мне поговорить с ним? Что происходит?

Он вдруг с размаху обнял меня, стал целовать губы, лицо, шею, грудь, плечи, подхватил на руки и, будто баюкая, заходил по комнате, повторяя:

— Я тебя очень люблю, очень люблю! Я испытываю к тебе такую нежность! Я не знаю даже таких слов, но, поверь, я люблю тебя больше всего на свете! Тебя и нашу девочку! Очень люблю!

— Марк, я это знаю! Я тоже тебя люблю! Но… Он не дал мне договорить, закрыв мои губы своими, потом осторожно опустил меня опять на диванчик, встал рядом на колени и, приподняв мой подол, целовал мой живот и опять повторил:

— Я очень люблю тебя! Очень, очень люблю вас обеих! Я хочу, чтобы вы обе это знали…

— Марк, пожалуйста, успокойся!

Он виновато посмотрел на меня снизу вверх.

— Соланж…

Я обняла его голову, прижала к себе.

— Ну пожалуйста, мой хороший, успокойся. Я тоже очень люблю тебя. Очень-очень! — И поцеловала его. — Что сказал тебе Бетрав? Почему ты так разнервничался?

Марк еще раз крепко обнял меня, поцеловал мою грудь, поднялся и сел рядом.

— Прости, Соланж. Я дурак. Я хотел тебя успокоить, подготовить, а, наоборот, расстроил.

— Ладно. Уже не важно. Что сказал Бетрав?

— Страховая компания прислала своего представителя и частного детектива. Ты же получаешь страховку, если он…