Поймать свободу - Алекс Хилл Страница 35

– После моего переезда первые несколько месяцев все было почти нормально. Я жила по расписанию и правилам, всегда была под присмотром. Мои школьные друзья и подруги уже окончательно поняли, что я потеряна для них, перестали звать на общие вечеринки, звонить и писать. Моим окружением был Гоша и его друзья. Хотя он не отказывал себе в удовольствии потусить с ними, заперев меня в квартире. И в какой-то момент, – горько усмехаюсь, ощутив острый приступ ненависти к себе, – я решила, что так и должно быть. Ведь я его вроде как люблю, и он говорит, что тоже, что жить без меня не может, что только я одна ему нужна… – Першение в горле перехватывает голос. – Прости, – хриплю я и хватаю бокал.

– Ничего, Лиль. Все хорошо, я слушаю. Продолжай, – успокаивающим тоном произносит Тим.

– Я не пошла на выпускной в одиннадцатом классе. Игорь обещал, что мы сами его отметим, но вместо этого усвистел куда-то со своими дружками. Я простила! – Во мне начинает бурлить злость, ведь я приближаюсь к финалу истории, разрушительному и страшному. – А потом он запретил мне поступать в университет. Сначала уговаривал, заверял, что и сам прекрасно нас обеспечит, а мне всего лишь нужно сидеть дома и ждать его команды раздвинуть ноги или накрыть на стол. Я не соглашалась. Пошли скандалы, потом угрозы. Я плакала сутками, ругань стояла такая, что соседи один раз вызвали полицию. Так я и спаслась. Сказала, что напишу на него заяву, если не отстанет и не отпустит домой. Гоша испугался, но и разозлился не меньше. Преследовал меня, запугивал, а потом умолял вернуться и клялся в любви. Честно? Иногда мне хотелось просто исчезнуть, лишь бы это все закончилось, но у меня была Ба. Я не могла оставить ее одну. А еще в тот период я услышала первую песню Гратиса…

Нерешительно поднимаю взгляд на Тимофея. Его лицо белое как лист бумаги, а вот глаза неестественно черные. Губы сжаты в тонкую линию, пальцы, удерживающие бокал, напряжены до предела.

– Продолжай… – цедит он.

– В университет я все-таки поступила, как ты сам можешь видеть, но Гоша не унимался. Если я гуляла с кем-то, то он был тут как тут, все портил, угрожал, махал кулаками. Постепенно от меня начали шарахаться все, даже девочки, и я перестала пытаться подружиться с кем-то или познакомиться. В начале прошлого лета Гоша уехал, и мой кошмар закончился, но от последствий никуда не деться. В группе меня недолюбливают, считают какой-то шизанутой. Ба часто болеет, поэтому приходится много работать. Времени на какие-то глупости просто нет, ну, кроме охоты на Гратиса. – Я пытаюсь улыбнуться, чтобы закончить монолог на мажорной ноте. – И именно эта глупость уже много месяцев держит меня в более-менее стабильном эмоциональном равновесии.

– Он тебя бил? – жестко спрашивает Тим, не приняв во внимание мою попытку вернуть веселый настрой.

– Не то чтобы… – уклончиво отвечаю я.

– Ты сейчас собираешься его оправдывать?

Невольно отклоняюсь, шире распахнув глаза.

– Извини, – говорит Тим с искренним сожалением, – ты говорила о полиции, у тебя должны были быть основания для заявления. Мы ведь детективы, помнишь?

– С тобой забудешь, – вымученно усмехаюсь я, – ты ведь уже и сам все понял. И я не его хочу оправдать, а скорее себя. Это я была идиоткой, понимаешь? Я позволяла ему это делать и все прощала.

В глазах появляются слезы, чувство вины проворачивает лезвие в сердце. Я виню себя больше, чем Гошу. Ненавижу себя больше, чем его. И наказываю. Наказываю до сих пор. Каждый день. Я не заслуживаю друзей, не заслуживаю парня. Я просто снова все разрушу, ведь, возможно, Гоша не был бы таким, если бы я вела себя по-другому. Вдруг причина действительно во мне?

– Стоп, Лиля, погоди! Ты-то тут при чем? Ты была еще совсем девочкой, да и сейчас ненамного старше. Этот… – злобно рычит Тим, не стесняясь в выражениях, – должен был понимать, что делает. Что ненормально указывать человеку, как жить. Ненормально принимать решения за него. Ненормально ломать психику ребенку. Ненормально уничтожать твое «я». Все это: запреты, контроль, унижения, выбивание чувства вины, давление, насилие – ненормально! Это не любовь. Понимаешь?

– Я понимаю… – всхлипываю я, смахивая слезинку со щеки.

– Лиля, у меня есть сестра, и примерно в твоем возрасте она прошла через что-то подобное. Даже вспоминать это жутко, я ее с трудом узнавал. Я не догонял, что происходит, а когда стал свидетелем ее ссоры с бойфрендом, то чуть не убил этого дегенерата. И что ты думаешь? Она его защищала! Защищала как самое дорогое, что у нее есть. Вы нежные существа, Лиль. Вами движут чувства, и вы любите спасать всех, принося себя в жертву, но так нельзя. Мы вытащили мою сестру из этих больных отношений, но это была целая война. И мне очень… очень жаль, что тебе пришлось пройти это в одиночку. И, Лиль, – на губах Тима появляется слабая, но добрая улыбка, – ты победила. Слышишь? Ты умница. Это в прошлом, а у тебя все хорошо. Этому бычаре нужно в дурку, ясно? А еще лучше в тюрьму. Как же я сейчас жалею, что не спустил его днем с лестницы.

– Не надо, не вмешивайся! Я и сама справлюсь. Все хорошо.

– Конечно, хорошо, потому что ты теперь не одна. И отвечаю на твой вопрос, заданный ранее: я не сексист и верю в дружбу между парнем и девушкой. Я снимаю с тебя печать бездружия и обещаю, что разделю эту ношу вместе с тобой. Я твой друг, Лиля, и я всегда готов помочь или выслушать. Все что угодно, в любое время. Информация усвоена?

– Да, напарник, – смеюсь я сквозь слезы.

– Супер! А теперь нам нужно еще выпить, иначе мы прямо сейчас начнем разрабатывать план мщения.

– Лучше выпьем.

– Девушка! – зовет Тим официантку. – Можно вас?!

Не помню, когда в последний раз так напивалась и напивалась ли вообще, но чувствую себя суперпрекрасно. Конечно, алкоголь не может решить проблемы и не является волшебным средством от тоски, да и дело не в нем совсем. Кутаюсь в кардиган, шагая рядом с Тимом по ночному городу. Мы всю дорогу весело трещим, не стесняясь громко смеяться и пугать редких прохожих. Останавливаемся у моего подъезда, время прощаться.

– Я тебя до квартиры доведу, – заявляет напарник.

– Это лишнее, – строго заявляю я и машу пальцем перед его носом, едва не теряя равновесие.

– Пошли, – говорит Тим, хватая меня под руку, – если ты свалишься с лестницы, я себе этого не прощу.

С трудом преодолеваем первый лестничный пролет, это оказывается сложнее, чем я думала.

– Черт! Если бы я знал, что ты такая слабенькая, то не предлагал бы выпить еще и по коктейлю, – натужно выдавливает Тим, таща меня за собой. – До послезавтра очухаешься? Нам еще Гратиса ловить.

– Вообще-то я его уже почти поймала, – гордо отзываюсь я.

Нога соскальзывает со ступеньки. Тим подхватывает меня, приобняв за плечи, и удивленно заглядывает в лицо:

– Что?

– Да-да, – активно киваю я, не обращая внимания на то, как сильно кружится голова, – он приходил ко мне в кофейню.