Алмаз - Елена Макарова Страница 35

— Иди сюда, — попросил, когда в его руках возникла самая обычная гелиевая ручка.

Мне стало интересно, что он задумал, и я пересела вплотную к нему. Костя убрал с моего плеча бретельку от нижнего белья, чем вызвал мое недоумение, но я не стала протестовать, потому что в следующее мгновение почувствовала щекотку от движения ручки по моей коже.

Небольшая заминка позволила мне сконцентрироваться и выпытать у памяти воспоминания о прошлой ночи. И в них я выглядела совсем не добропорядочной: увязалась в Костин номер, когда он проводил меня до моего; потом улеглась в его постель и несла какой-то бред про то, что согревает лучше всего тепло человеческого тела. Ну и позорище, Рита!

Периодически изгибалась, чтобы рассмотреть, что же там рисует парень, но в такой позе это сделать было невозможно, и я смиренно ждала окончания процесса.

— Надеюсь, там не череп с костями? — предположила худшее.

— Нет, малышка, — хмыкнул Костя, старательно выводя невидимые мне узоры, — бесконечная вселенная.

Когда работа была закончена, я посмотрела на себя в зеркало. По ключице вверх тянулись россыпи звезд, превосходно скрывая шрам. Мне никогда в голову не приходило, что таким образом можно замаскировать страшное напоминание о прошлом. Жаль, что они смоются.

— А теперь завтракать, — начал подгонять Костя, — у нас еще целый съемочный день впереди.

От мыслей об этом мне стало плохо. Совсем не хотелось отправляться на холод и во властные режиссерские руки Кости.

Помимо этого меня еще ожидал променад позора. Как назло, выдрессированные Костей парни из группы уже были на ногах и по-дружески захаживали друг другу в номера, курсируя по коридору. И каждый, заметив меня, выходящую завернутой в плед из Костиной комнаты, многозначительно улыбался. Так и хотелось прокричать, что это не то, что они подумали.

— Да, это именно то, что вы подумали!

Испугалась того, как громко прозвучали мои мысли, но потом опомнилась и сообразила, что это была не я, а Костя у меня за спиной. Это было заявление всем тем, кто косился в нашу сторону. Я была уверена, что мое лицо стало одного цвета с самым спелым помидором.

— Но это по любви, а не ради роли в клипе! — добавил Костя, когда я понемногу начала мириться со своим позором.

Выставил меня на посмешище — такое я не собиралась прощать.

— Жди мести, сладенький! — прошипела, повернувшись к парню.

— Я люблю эту женщину! — убило меня наповал.

Под прицелом провожающих меня взглядов и летящих в спину смешков я скрылась за дверью своего номера. Надеялась лишь на то, что съемочная группа, ставшая свидетелем моего конфуза, хорошо знала шуточки Кости, и никто из них не воспринял слова парня всерьез. Иначе я не представляла, как переживу этот день. Хотя сама виновата: рано утром в одном пледе крадусь тайком из комнаты мужчины. Самый недалекий человек, и тот сложит все факты вместе и сделает один единственный вывод, правда, неверный. Но кто будет докапываться до истины, когда ложь так привлекательна?

***

Как говорится, зуб за зуб. Или там было про глаз?

Сегодня я редко появлялась в кадре, в большинстве сцен должны были участвовать музыканты. Вместе со съемочной группой, выполняющей всю работу вне объектива камеры, я стояла за спиной оператора, наблюдала за Костей-актером и удивлялась тому, как он легко, причем делая это профессионально, переключался на разные виды деятельности, меняя ипостаси режиссер-актер, и обратно.

Иногда я ловила на себе взгляд парня, но игнорировала его интерес, отворачиваясь или делая вид, что занята чем-то другим. На самом деле я вынашивала план мести. Что больше всего заденет такого педанта, как Костя? Конечно, если что-то пойдет не так, как он планировал, или некто будет отвлекать его от работы. Непрофессионализм он не прощал никому, в том числе и самому себе. Туда я и решила ударить.

Шла съемка, и все притаились, чтобы не мешать, ну или не нарваться на взбучку от начальника. Я же всеми возможными способами привлекала внимание Кости. Во мне, наконец, проснулся актерский талант, и я одной лишь мимикой изображала ему весь спектр человеческих эмоций: от восторга открывала рот и прикладывала ладони к щекам; падала в обморок от восхищения; прижимала руки к сердцу от любви, морщилась от отвращения; вскидывала подбородок от пренебрежения; печально вздыхала от тоски. Как ни старался парень, но то и дело отвлекался на меня и выходил из образа. Оператор прекращал съемочный процесс, предъявляя Косте, что тот запорол эпизод, и все приходилось переснимать заново. Так повторилось несколько раз, пока мои женские штучки не перестали действовать на музыканта. Тогда я перешла к решительным действиям.

Не знаю, по каким причинам, но частью моего сценического костюма были чулки — белоснежные в тон платья, с кружевами. Возможно, это как-то связано с Костиными фантазиями, но я склонялась к версии, что было бы нелепо, если бы из-под изысканного вечернего платья выглядывали ноги в плотных черных колготках или, как я мечтала, теплых брюках от лыжного костюма. Но это неудобство теперь было мне только на руку. Я отошла в сторонку, чтобы не светиться перед посторонним людьми, небрежно отвела в сторону длинный шлейф платья и, выставив ногу вперед, делала вид, что поправляю маленькую деталь туалета. Мне хотелось думать, что я выгляжу сексуально, а не вульгарно. Как бы то ни было, это сработало. Костя сам остановил оператора, объявив о коротком перерыве, и подошел ко мне. Я была готова к обороне, но последующего далее трюка от него не ожидала — парень закинул меня на плечо. Варвар!

— Ты что творишь?! — категорически отказывалась понимать его странное чувство юмора.

Парень молча донес меня до минивена, на котором мы сюда добрались, и загрузил, как вещь, на заднее сидение. Я хотела сесть, но он опрокинул меня на спину, наваливаясь всем телом. Его рука легла мне на лодыжку и плавно устремилась вверх под платье.

— Эй! — запротестовала такой наглости и попыталась перехватить его руку.

— Тихо, — шикнул Костя, — просто проверяю, все ли в порядке с твоими чулками. Это дружеская помощь.

— Друзья меня так не лапают, — заметила и отодвинулась назад, когда его пальцы подобрались к самому краю кружева. — Либо из тебя паршивый друг, либо ты совсем не намерен со мной дружить.

— Скорей последнее, — рука пересекла последний рубеж и двинулась выше. — Ты и сама не хочешь от меня дружбы.

Надо было возразить или хотя бы брякнуть что-нибудь нелепое, но мысли разлетелись, как распуганные птицы, когда вторая рука музыканта опустилась на мою шею, и большой палец, поглаживая, закружил по коже от ключицы до подбородка, пока не достиг губ. Едва заметное нажатие — и я, повинуясь, с неожиданно томным выдохом разомкнула их.

— Послушная девочка, — его губы касались моих, когда он произносил это, и я ждала поцелуя, но парень продолжал сладкую пытку, против которой я не возражала и сама тянулась к нему за новой порцией будоражащих ощущений. В моменты просветления пыталась остановиться сама и усмирить наглые руки, которым Костя давал слишком много свободы, но в ответ получала грубый отпор и еще более откровенные прикосновения.