Он – мой лёд - Татьяна Минаева Страница 35

- Она не винила тебя? – спросила я, когда он, взяв бутылку, налил понемногу в каждый из бокалов.

- Нет. Тогда мне казалось, что нет.

Музыка смолкла, и в зале ненадолго воцарилась наполненная гулом вечера тишина. Тишина, которой тут просто не могло быть.

- Тогда? - я всё-таки обхватила ладонями стекло.

- Тогда, - подтвердил Тимур. – Как могла, Ирка поддерживала меня. Говорила, что всё в порядке, что всё у нас ещё будет. Думаю, она и сама верила в это.

- Тогда, - вновь сказала я, но уже без вопроса.

- Тогда, - снова подтвердил Богданов.

- Очень скоро я стал понимать, что она отдаляется. Мы начали ссориться. Вначале так себе… - он тоже взял бокал и задумчиво посмотрел на отливающее рубиновым цветом вино. Качнул головой. – Ничего серьёзного, мелочи. Знаешь, когда бывает, что думаешь – всё в порядке. Вроде как бывает. А потом смотришь назад и понимаешь, что точка необратимости уже пройдена. Так и у нас. С каждым разом наша грызня становилась всё злее и злее. По поводу, без повода… Мы цеплялись друг к другу, хлопали дверьми, говорили то, чего говорить не стоило. Потом, вроде бы, успокаивались. А через несколько дней опять.

Слушая его, я понимала, к чему был тот выпад относительно наших «отношений» с Пашкой. Так просто и так сложно… Отпустил ли Тимур прошлое? Смотря на него, я думала именно об этом, однако ответов, как всегда, не находила.

Затихшая мелодия сменилась новой – только двое – скрипка и гитара. Я отпила вино, поставила бокал на стол и спросила прямо:

- Ты так и не отпустил это, да?

Не спеша отвечать, Тимур, казалось, просто тянул время. Вот только я понимала – это не так. Он раздумывал над повисшим между нами вопросом, но говорить что-либо не торопился. Не хотел? Скорее всего.

- С тех пор прошло довольно много времени, Оля, - наконец выговорил он довольно холодно. – Отпустил или нет… Всё уже давно в прошлом.

Мне хотелось возразить ему, однако вместо этого я спросила:

- Что было дальше? Вы ведь в скором времени перестали существовать, как пара, если я правильно помню?

- Перестали, - подтвердил Тим, и мне показалось, что теперь то, что было раньше, не важно. Уже нет. Только в какой именно момент это стало не важным, я не знала. Три года назад, год, месяц или минуту?

- По сути, это случилось в тот день, когда я получил травму. Всё, что было дальше… - не договорив, он подлил нам ещё немного вина, хотя в моём бокале и так было достаточно. Но возражать я не стала, да и вряд ли бы Тимур воспринял мои возражения всерьёз.

Вернув бутылку на прежнее место, он приподнял бокал.

- Давай выпьем за прошлое.

- За прошлое? – я скептически усмехнулась. – Думаешь, стоит за него пить?

- Думаю, да, - ответил Тим.

Поколебавшись, я всё же тронула стекло своим и пригубила вино.

- Мы выбирали музыку для постановки программ. Если честно, я даже не помню, чего мы хотели друг от друга. Слово за слово…

- Хуже слов нет ничего, - задумавшись, вставила я. Вспомнила о сказавшей мне, что её дочь умерла матери, о Романе, пригласившем как-то меня в ресторан затем, чтобы рассказать о проведённой много лет назад с ней ночи. О Пашке, день за днём повторявшем мне, что у меня всё получится…

- Порой бывает, Тимур, - на этот раз откровения принадлежали мне, - что всего нескольких слов достаточно, чтобы за спиной раскрылись крылья. Такие… Что один шаг, и ты как будто в небе, возле самого солнца. Но оно не обжигает. Словами можно убить, можно начать войну…

- Для того, чтобы говорить о подобном, мы ещё слишком мало выпили, не находишь?

В этом он был прав. Я замолчала и предложила:

- Давай выпьем за правильные слова?

Хмыкнув, он снова коснулся своим моего бокала.

- Собственно, больше рассказать мне тебе нечего, - мрачно проговорил Тим. - Оба мы были слишком амбициозные, как я уже говорил. И, как понимаю сейчас, к тому же слишком самолюбивые.

- А может быть, просто слишком глупые? – без улыбки осведомилась я.

- И слишком глупые, - согласился Тим.

Я даже не удивилась. То ли виной тому было несколько глотков выпитого на пустой желудок вина, то ли я больше ничего не желала анализировать. Просто слушала, открывая для себя сидящего напротив мужчину, как будто это была если и не первая, то одна из первых наших с ним встреч.

- В конечном итоге мы обложили друг друга на чём свет стоит. Ира ушла, не став ничего объяснять, да объяснения её мне были и не нужны.

- Так себе история, - вздохнула я.

Прядка волос, выбившись, щекотнула шею, и я дотронулась до виска, поправляя её. Поймала взгляд Богданова и увидела уже знакомые огоньки в глубине зрачков, не имеющие никакого отношения ни к прошлому, ни к его бывшей партнёрше, ни к их истории. Только этот вечер, он и я в дорогом, наполненным звуками живой музыки ресторане, окутанные запахом роз и недосказанностью, так и витавшей между нами.

- Что ты почувствовал, когда они с Озеровым взяли олимпийское золото? – знала, что вопрос этот слишком прямолинеен и, может быть, даже болезнен. Вот только задать его у меня было полное право. Тимур был должен мне слишком много. Горечь унижений, слёзы…  Хотела ли я, чтобы он рассчитался за это со мной? Хотела ли я отплатить ему? Нет. Единственное, чего я хотела, чтобы этот вечер не оказался очередной его постановкой для единственного зрителя – меня.

- Как думаешь, что мог почувствовать парник, брошенный партнёршей и вынужденный кататься по шоу?

- Ты бы мог, как и она, встать в пару и продолжить карьеру. Если Бестужева попала на Олимпиаду, кто мешал попробовать сделать тебе то же самое?

- Не кто, а что, - разговор действительно был неприятен Тиму. В голосе его появились напряжённые, пронзённые сталью нотки, в глазах блеснули льдинки. – Травма. Чёртова травма! Ещё несколько месяцев она давала знать о себе.

- Хочешь сказать, что у тебя не было никаких предложений относительно продолжения карьеры? – я допила вино и поставила бокал с лёгким стуком. – Не поверю, Богданов. Не-по-ве-рю.

Врать он не стал. Глядя на меня в упор, выговорил:

- Были.

- И что же?

- Меня они не устраивали, - он замолчал на пару секунд. Чуть прищурился и произнёс: - Не устраивали до тех пор, пока меня не нашла твоя мать и не предложила попробовать с тобой.