Столкновение  - Александра Салиева Страница 34

— Не припоминаю, чтоб ты у нас была настолько пугливая, — оправдывает содеянное. — Что делаешь тут, одна? — прищуривается подозрительно, пытливо рассматривая меня.

— Ничего, — пожимаю плечами.

Реально ведь уже ничего не делаю. Так что правда. Но Костя считает иначе.

— А выглядишь так, будто тебя на месте преступления с поличным застукали, — хмыкает, продолжая меня препарировать своим взглядом.

Устало вздыхаю, закатывая глаза от такой прозорливости.

— Сам-то чего тут делаешь? — нагло перевожу тему.

Мужчина тоже вздыхает.

— Мать уже с десяток женихов для мелкой нашла и теперь решила помянуть старое — за сына снова взяться, — разворачивает меня лицом к усадьбе и аккуратно подталкивает в сторону дома. — Так что если не спасёшь меня от этой участи, я туда не вернусь.

Сжимаю ключ от пикапа в кулаке крепче и улыбаюсь Косте в ответ, шагая рядом, пока он продолжает приобнимать за плечи.

— Ладно, так и быть, я тебя спасу, — успокаиваю его. — Но будешь должен! — предупреждаю в шутливой манере.

Оперуполномоченный снова подозрительно прищуривается.

— От штрафов больше отмазывать не буду. Ни тебя, ни мелкую, — заявляет он встречно важным тоном, пряча за ним очередную насмешку. — Гоняете, как безголовые, расплачивайтесь за превышения, — дополняет поучительно. — Или ты так решила сравнять счёт за обещанный завтрак?

Его последний вопрос заставляет чувствовать себя некомфортно. Я ведь Наумова на этот завтрак сперва сама приглашаю, а после произошедшего в вечер вторника иду на попятную, оправдываясь тем, что мне надо готовиться к юбилею и ничего не успеваю, поэтому лучше бы перенести нашу встречу на другое время. На самом деле все эти дни мне просто-напросто слишком паршиво, я как на иголках жду возможного момента, когда отчим поймёт, что я натворила с документами к пикапу. Да и монотонность проведённой подготовки, честно говоря, оказывается спасительной от этого депрессивного настроя, вот я и ухожу в неё с головой, стараясь не думать больше ни о чём ином.

— Если уж на то пошло, тебе-то точно грех жаловаться, я тебя ужином накормила, — размышляю уже вслух.

Дом, как и остальные гости, мы обходим сбоку. На заднем дворе вовсю кипит веселье, музыка звучит громче.

— Ужин, да. Но я ждал и завтрак, — невозмутимо проговаривает Костя.

Вместо того, чтобы заново оправдываться, одариваю его осуждающим взглядом. Как говорится, лучшая защита — нападение.

— Не всегда всем нашим ожиданиям суждено сбыться, — произношу, сложив руки на груди, отходя от мужчины на полшага. — Жизнь — боль! — добавляю с пафосом.

Наумов качает головой с выражением вселенской тоски на лице.

— Но хотя бы в одном танце ты мне не откажешь, жестокая женщина? — подаёт руку в приглашающем жесте.

Мы будем не первой парочкой, которая кружит под музыку. Но я всё равно задумываюсь над тем, насколько это уместно. Брелок сигнализации от пикапа тоже продолжаю крепко сжимать. Мне ж его вернуть обратно надо, пока отчим не хватился. Но с осуществлением последнего приходится повременить. Пока я медлю, Костя сам хватает меня за руку, притягивая к себе, обнимает за талию и тянет в сторону, подстраиваясь под незатейливый ритм мелодии.

— Ты обещала меня спасти, — поясняет собственную выходку тихим шёпотом мне на ухо, скосившись в сторону своей матери.

Та в компании Валентины Николаевны как раз нацеливается на нас, обходя других танцующих. Лены с ним нет. Умудрилась сбежать, видимо.

Делаем вид, что мы их не замечаем. Несмотря на то, что женщины останавливаются в паре шагов. И если Вера Николаевна лишь поглядывает на нас, не собираясь мешать, то мать отчима излучает сплошь недовольство, то и дело кривя губы, нетерпеливо притопывая ногой. В какой-то момент лимит её выдержки и вовсе заканчивается. Она сокращает оставшуюся между нами дистанцию и открывает рот, явно собираясь что-то сообщить. Но в итоге у неё ничего не выходит. Встревает отец Кости. Уводит обеих от нас подальше, напоследок приободрительно улыбнувшись своему сыну.

— Медаль твоему отцу надо выдать за выдержку, — роняю вслед ушедшим.

Костя ничего не говорит. Лишь прижимает меня к себе ближе. Его ладонь, прежде покоящаяся на моей талии, соскальзывает к пояснице, а затем вдоль позвоночника, едва касаясь кончиками пальцев, ведя выше, к затылку, зарываясь в мои волосы. Сам он склоняется, позволяя ощущать на скуле его медленное равномерное дыхание.

— Не ему одному, — шепчет совсем тихо Наумов.

Не понимаю, к чему это сказано. Не отвечаю. Вовсе замираю. Но не отстраняюсь. Нет, не потому, что мне нравится или я жду того, что может быть дальше. Именно в этот момент, будто сам дьявол подталкивает посмотреть чуть правее, и я натыкаюсь на… встречный взор цвета хвои. Столь же мрачный, как и в большинстве своём. Такой же давящий, поглощающий, моментально смешивающий последние здравые мысли в моей бедовой голове.

Кажется, ещё немного, и он ментальную дырку мне во лбу просверлит, с такой лютой яростью смотрит, застыв со стаканом какого-то горячительного. При всём при этом вокруг него крутится та самая брюнетка. Она что-то торопливо щебечет ему, активно жестикулируя, изредка заглядывая в свой смартфон. Наверное, если б она была менее поглощена собственной болтовнёй и гаджетом, то заметила бы, что Тимур её давно не слушает. Но она не замечает. А он не перестаёт гипнотизировать меня, источая совсем не жизнерадостные эмоции. Словно я виновата во всех грехах смертных.

Хуже всего то, что примерно так я себя и ощущаю.

Что виновата…

В чём-то.

Впрочем, тот факт, что начинаю задумываться всё больше и больше о его спутнице — обстоятельство тоже весьма прискорбное.

Сама себя же убеждала совсем недавно, будто нет мне никакой разницы кто с ним рядом. Хоть эта, хоть та, которую я видела тогда, в его кабинете. Они, кстати, в чём-то похожи. И я даже на секунду не могу определиться, что во всём этом больнее: увидеть её снова, или же то, что он пришёл не с той, с кем я его застаю, ведь получается, у него опять другая компания.

Сколько их у него вообще?

Реально каждый день новая?

Чёрт.

И зачем я опять за старое?

Давай, Настя, соберись!

Не растекайся депрессивной лужицей…

— Если будешь так на него пялиться, — помогает вернуться к реальности голос Кости. — Лучше сразу пойди, на колени перед ним встань и умоляй жениться, — усмехается невесело, заглядывая мне в глаза, заслоняя собой обзор на Смоленского.

— Я… М-м… — так сразу не нахожусь со словами. — Просто задумалась, — выдумываю первый пришедший разуму предлог.

— Ну да, конечно, — совсем не верит старший брат школьной подруги.

Настроение окончательно испорчено. И мне стоит больших усилий оставаться на месте, не свалить ото всех куда-подальше. На Смоленского я больше не смотрю. Как и в лицо Косте. Стыдно за саму себя.