Сеть Сирано - Наталья Потёмина Страница 34

Как они могут, думала я, как они могут, вот так легко, так просто прогуливаться по жизни? Собрались в кучку и вперед. Вперед — нас ждут великие открытия. Идут, никого не замечают. Под ногами дети валяются, старики, раненые, самоубийцы, а эти тимуровцы жарят себе налегке к светлому будущему, и все им трын-трава.

Нашла, кому завидовать, единица неприкаянная. И ты была когда-то в кучке. В кучке, состоящей из двух, максимум из трех человек. Я и Илюшенька. Я и Илюшенька, и еще Илюшенькина супруга. Слово-то какое, туго произносимое. Су-пру-га. Что-то среднее между су-гробом и ту-го натянутой петлей. И холодно и душно одновременно. Хотела бы я стать петлей? Кем угодно, только не ей. Женой, любовницей, подругой — за милую душу, но удавкой — ни за что! Я — свободная женщина! Пусть другие, законные терпят, изворачиваются, делают вид, что все замечательно, тишь, гладь, благодать. Лишь бы веревочка не перетерлась, лишь бы мыльце не сошло, крючок в потолке не заржавел, табуреточка не поломалась. Никакой гордости, никакого достоинства, один только страх и вредность.

А я-то чем лучше? Такая же, в общем, на помойке найденная. Как это Ирка Чигавонина сказала? С женатыми мужчинами встречаются только те убого-сирые особы, уровень самооценки которых ни разу в жизни не поднимался выше плинтуса. Поздравь меня, Ирка, я уже чуть-чуть приподнялась. И даже немножечко изменила моему любимому Илюшеньке. Как ты там, поживаешь, дорогой мой? Горячи ли еще сосиски в нашем славном буфете? Аппетитны ли слушательницы подготовительных курсов? И которая из них тебе больше нравится?

Разве можно так сильно ненавидеть, и одновременно продолжать любить? «Кака така любовь?» — удивлялась Ирка. Это не любовь вовсе, а элементарная любовная зависимость. Диагноз такой. Как наркотическая зависимость или алкогольная. Знаешь, что для здоровья вредно, и вообще, умереть можно, но и жить без этого нельзя. Бессмысленно жить.

А разве я живу? А я и не живу. Вот бы как тетя Вита… Таблеток наглотаться и все. Зато потом как стыдно-то будет! Если ничего не получится. Вот как она проснется? Как посмотрит дяде Паше в глаза? Девчонкам, что скажет? Как стыдно, боже мой! Как мне за нее стыдно! Подготовиться не могла. В энциклопедию лень было заглянуть. Сейчас столько всякой литературы популярной, справочников, словарей. Полной идиоткой надо быть, чтобы так облажаться. Или застрелиться, например? Чего проще? В себя-то вряд ли промахнешься.

Господи! Что я говорю! Что я думаю! Как не стыдно! Стыдно, стыдно, очень стыдно, а еще жалко. И жалко, наверное, больше. Какая любовь, боже мой! Больше тридцати лет прошло, а она все как новая. Также мучает, душит, измывается…

Какое тяжелое, какое звериное чувство! Сколько в нем темного, воровского, подлого. Для чего оно нам? Чтоб жизнь малиной не казалась? Ну и так все в порядке. Мне, по крайней мере, не кажется. Так зачем настаивать на этом? Вдалбливать сознание таким жестоким, таким настойчивым образом? «Тетя Вита Чмух покончила жизнь самоубийством». Мама как сказала, я чуть не родила. А потом, конечно, смешно. Дремучая тетка, давно пятый десяток разменяла, о душе уже пора, о душе… О внуках там, правнуках, праправнуках мечтать… Так ведь нет! Старая перечница — и туда же!

А тетя Надя какова! Вот бы никогда не подумала… Правильно Ирка из дома ушла. От такой мамочки на край света убежишь. Я бы тоже так сделала. А потом еще и папочка объявился. Супруг, блин… Не запылился. Золотом осыплю, серебром засеребрю! А где тебя, папуля драгоценный, столько лет носило? Вспомнил о дочуре под старость, рассиропился? А как она жила без тебя все эти годы, ты думал? Башкой своей породистой соображал? Куда там! Такие красавцы у нас нарасхват. И на земле обетованной, и в Европе, и даже в Америке. Для одинокого ковбоя всегда найдется в сердце женском уголок.

А с другой стороны посмотреть, так может, все и к лучшему? Полная семья — счастливые дети. Но и до этой счастливой встречи на Эльбе Ирка тоже неплохо жила. Я, по крайней мере, никакого такого особенного надрыва в ней не замечала. Жила веселая такая девочка, красивая, заводная… Вот только с мужиками что-то ей не везло. А кому сейчас везет? По пальцам одной руки пересчитать можно. Вот взять хотя бы меня. Я тоже на какой-то другой руке считанная. Господи! Неужели ничего нельзя исправить?

Я подумала, что только так подумала. На самом деле я произнесла эту фразу вслух. И видимо достаточно громко, судя по реакции двух женщин, которые спокойно шли мне навстречу и вдруг неожиданно шарахнулись в сторону.

И буквально через секунду дал о себе знать мой мобильный.

Я посмотрела на номер и обмерла. Соображение еще не подключилось, но мой палец автоматически нажал кнопку приема вызова. И тут же из какой-то дальней дали до меня донесся знакомый до боли голос:

— Оленька, привет, это — Илья. Ты куда, родная моя, запропастилась?

Вот и не верь после этого в знамения.