Удар молнии - Даниэла Стил Страница 34

— Я хочу реальности, хочу симпатии. В последние двенедели, когда я говорила тебе о том, что это может произойти, ты даже не слушалменя. Тебе не хотелось знать, как я себя чувствую, насколько я испугана тем,что меня ждало. Ты просто говорил банальности и вешал мне на уши лапшу. Да тыдаже не соизволил появиться, когда врач рассказывал мне о моем диагнозе! Ты былна работе, проворачивал свои сделки, а потом поехал домой и смотрел этотидиотский ящик вместе с нашей дочерью, так что ты не имеешь морального праварассказывать мне, что я должна чувствовать. Да ты даже представить себе неможешь, что испытывает сейчас твоя жена!

— Ты права, — тихо сказал Сэм, пораженный еезлобой.

Она была обижена на всех, на все и на него, потому чтоизменить уже ничего было нельзя. — Я не знаю, что и сказать тебе, Ал. Я быочень хотел, чтобы все было по-другому, но ты же знаешь, что это невозможно. Имне очень жаль, что я не приехал раньше.

— Мне тоже, — ответила она и снова начала плакать.Ей было так одиноко, так страшно. Она чувствовала себя совершенно беззащитной ибеспомощной. — Что же будет? Как я смогу работать, быть твоей женой,воспитывать Аннабел?

— Тебе просто нужно делать то, что ты можешь делать, авсе остальное пусть идет как идет. Хочешь, я позвоню тебе на работу?

— Нет. — Она жалобно взглянула на него. — Ясама позвоню в ближайшие несколько дней. Доктор Герман говорит, что во времяхимиотерапии я, возможно, смогу работать — все будет зависеть от того, как ябуду себя чувствовать. Некоторые люди работают, но вряд ли среди них естьадвокаты. Может быть, я буду брать работу на дом.

Алекс просто представить себе не могла, как справится совсем этим. Шесть месяцев химии казались ей вечностью.

— Пока еще рано думать об этом. Ты только что перенеслаоперацию. Попытайся не брать все это в голову.

— И что же мне делать? Записаться в группу поддержки?

Врач говорил ей об этом, но она решительно отмела саму идею.Ей не хотелось общаться с другими несчастными.

— Попробуй расслабиться, — сказал Сэм, и Алексощетинилась, но тут в дверях внезапно показалась медсестра со шприцем в руках.Это была инъекция снотворного и болеутоляющего, распоряжение насчет которойбыло получено от Питера Германа, и Сэм сказал, что Алекс обязательно должнапринять лекарства.

— Зачем? — вскинулась она. — Чтобы яперестала на тебя орать?

Она смотрела на него, как ребенок, и Сэм нагнулся ипоцеловал ее в лоб.

— Да. Сейчас ты на некоторое время замолчишь и уснешь,а то ты себя совсем с ума сведешь.

Сегодня утром с ней случилось все то, чего она так боялась.И теперь ей предстояло научиться жить со своим диагнозом.

Перед ней лежала нелегкая дорога, и Алекс это понимала.

В отличие от Сэма, который все еще пытался отрицать весьужас происходящего, она прекрасно видела все, что ее ждет.

«Я люблю тебя, Алекс», — сказал он после того, как ейсделали укол, но Алекс не ответила. Она еще не впала в дрему, но была слишкомизмучена, чтобы сказать, что тоже его любит. А через несколько минут она началазасыпать. Не сказав ему больше ни слова, она просто провалилась в сон, держаплачущего Сэма за руку. В своих бинтах, с волосами цвета пламени и навсегдаизуродованным телом она выглядела такой усталой, такой грустной и заброшенной.

Сэм на цыпочках вышел из комнаты и сказал медсестре, чтоуходит. В лифте он задумался над тем, что ему сказала Алекс. Теперь он можетвыйти из больницы и отправиться домой. Это произошло с ней, а не с ним. По путидомой он понял, что с этим не поспоришь. У него ничего не отрезали, он был внеопасности. Ему нечего было бояться, кроме ее возможной смерти, о чем он дажедумать не мог — настолько это было ужасно. Посмотрев в зеркало в одной извитрин, он увидел того же человека, что и утром во время бритья. Ничего неизменилось — за исключением того, что сегодня он утратил часть себя, ту часть,которая была связана с Алекс. Она уходила от него — постепенно, шаг за шагом,так, как в свое время ушли его родители, и Сэм не хотел, чтобы она и егоутянула за собой. Она не имела права этого делать, не имела права ожидать, чтои он умрет вместе с ней. Размышляя обо всем этом, Сэм шел домой так быстро, кактолько мог, как будто за ним гнались грабители или демоны.