Снова любить... - Сара Оклер Страница 34

Добравшись туда, мы укладываем волосы, одеваемся, выбираем аксессуары и втискиваем ноги в черные сандалии на ремешках, которые совсем не предназначены для ходьбы на дальние расстояния. Потом мы прячем вещи для прогулки с «Джеки» в шкафчик и идем на остановку, по пути снимая все подряд на камеру. Женщины и мужчины в шортах цвета хаки и рубашках-поло с аппликациями провожают нас взглядами.

– Это автобус до Сан-Франциско? – спрашивает Фрэнки у одной из женщин. – Мы снимаем документальный фильм.

– Да, – отвечает та и пытается улыбнуться на камеру, но в итоге все равно опускает глаза на разрез джинсовой юбки.

Меня всегда забавляет реакция взрослых дам на Фрэнки. Иногда они просто неодобрительно смотрят, как будто удивляются, какая же мать позволит дочери разгуливать в таком виде, а иногда жадно разглядывают ее, словно понимают: их мужья, в мыслях которых лишь страхование автомобиля и лечение простатита, никогда не поцелуют просто так, посреди дня без причины. А вот мужчины всегда смотрят на Фрэнки одинаково – как голодные псы, мечтающие о подачке с хозяйского стола.

Дорога до Сан-Франциско кажется бесконечной: автобус останавливается каждые несколько метров, чтобы выпустить и впустить пассажиров. Наш с Фрэнки мир, как и мир остальных туристов, ограничен поездками на курорты и городскими делами, и заботы деревенских жителей кажутся чуждыми. Мы просто наблюдаем за усталыми людьми с сумками или детьми, странными незнакомцами с печальными лицами, за которыми тянется след им одним известных проблем.

Мы с Фрэнки всю дорогу молчим, по очереди снимая пейзажи за окном. Легко представить, что на самом деле мы и правда поехали кататься на лодке и теперь мчимся куда-то за горизонт, обгоняя вяло покачивающиеся на волнах суденышки.

Наконец автобус останавливается в центре города, и голос водителя выдергивает меня из размышлений:

– Конечная остановка – Сан-Франциско. Пожалуйста, покиньте салон.

Мы выходим и направляемся к кафе на Маркет-стрит. Мимо проносятся автомобили, обдавая жаром и гарью. Вокруг столько людей, ярких красок, громких звуков, незнакомых запахов. В этом городе можно встретить странников всех рас и культур, которые бредут по его улицам в неизвестность.

Фрэнки тоже не по себе, и я вдруг понимаю, что она впервые оказалась здесь без дяди Реда, тети Джейн и брата.

– Давай пообедаем, – предлагает она и тянет меня в ближайшее кафе. – А потом решим, куда пойдем.

Устроившись на блестящем красном диванчике, мы заказываем вегетарианские гамбургеры, картошку, клубничные коктейли и просим принести еще одну бумажную салфетку под приборы, на которой напечатана карта города. Впрочем, тут указаны только стандартные туристические маршруты, и мы сразу же переходим к плану Б: решаем спокойно поесть, а потом побродить по улицам в поисках чего-нибудь интересного.

Мы идем наобум, натыкаясь на бесчисленные лотки со свежими овощами и магазинчики для истинных хиппи с кучей самодельных украшений, покрывал и свитеров, которые, конечно же, не можем себе позволить. Фрэнки даже пытается поторговаться, обещая продавцу включить отснятые кадры в фильм, но это не помогает. В Чайна-тауне под объективом камеры она заигрывает с торговцем, разделывающим лосося, а я наблюдаю за тем, как рыбьи головы падают в сточную канаву. Неподалеку от рынка мы встречаем женщину, продающую открытки, магниты и маленькие зеленые статуэтки Будды.

– Вот бы здесь жить! – говорю я, не устояв перед очарованием чистого голубого неба и виднеющегося вдалеке океана.

– Нет уж, – отвечает Фрэнки, – тут слишком много народу. Все дорого, да и пахнет не очень.

Она смеется, а я вдруг замечаю вывеску City Lights. Этот книжный магазин, запечатленный на многочисленных фотографиях Мэтта, я узнаю из тысячи. Он приходил сюда в каждую поездку вместе с родителями и Фрэнки, но теперь подруга почему-то ничего не замечает.

– Смотри, Фрэнки, это же City Lights! Давай зайдем. – Я беру ее за руку и тащу ко входу.

– Анна, что там интересного? Обычный старый магазин. Даже кофе не продают. Давай поищем что-нибудь другое.

– Фрэнки, не все приравнивают литературу к чашке диетического карамельного латте. Ты что, не узнаешь? Это же магазин, в который Мэтт…

– Анна, я знаю, что это за место. Иди без меня, – резко отвечает подруга. – Пойду в соседнее кафе, закажу чего-нибудь выпить. Приходи, когда закончишь. – Она переходит через дорогу и направляется к местечку под названием Vesuvio. Кажется, это бар. И, судя по всему, ей удается найти там столик.

Пять минут. Всего пять минут.

Я открываю стеклянную дверь, захожу внутрь, с наслаждением вдыхая запах книг. Здесь все не так, как я представляла. Магазин больше напоминает библиотеку, и мне очень легко вообразить Мэтта, который проводил тут немало времени. Он обожал читать. Его завораживали слова, то, как они складываются в предложения. Он и сам мечтал сочинять истории, записывать их, делиться мыслями со всем миром. Частенько мы с Фрэнки усаживались на кровать и слушали, как он читает, меряя шагами комнату и перелистывая любимую книгу в поисках самого интересного эпизода. Мэтт был помешан на литературе, помнил всех персонажей, завороженно следил за сюжетом и оценивал авторский стиль. Он умел оживить героев, и иногда нам казалось, будто он не просто передает чьи-то истории, а рассказывает о своих друзьях.

Фрэнки нравилось его слушать, а вот читать – не очень. Чего не скажешь обо мне. Мэтт часто давал мне книги, в том числе и купленные здесь: «В дороге» Джека Керуака – роман, пробудивший во мне жажду приключений, которая дремала до этой поездки; «Вопль» Аллена Гинзберга; «Бродяг Дхармы» – еще одну книгу Керуака, вдохновившую меня раскрывать тайны мира и искать новых ощущений.

После прошлого дня рождения, когда нам удавалось хотя бы ненадолго побыть вдвоем (пока Фрэнки переодевалась или принимала душ), я лежала на кровати Мэтта, уперев ноги в стену, а он нашептывал мне любимые фрагменты из книг.

– Анна, моя главная цель – сделать все, чтобы ты полюбила слова. Полюбила этих людей и то, о чем они говорят, полюбила места, в которых они побывали, – говорил Мэтт, нежно гладя мое лицо. – Каждая история – часть длинной-длинной жизни. В ней есть место печалям и трагедиям, многочисленным событиям. О них ты и узнаешь из книг.

Солнце проникало в комнату, заливало все своим светом, а он продолжал читать. Да, больше всего на свете он любил слова.

Я знаю, у Фрэнки есть целая коллекция воспоминаний о нем, но эти… Эти принадлежат только мне. Их она не в силах разделить, не в силах удержать и запечатать вместе с другими в стеклянных баночках. Чтение – то, чем мы наслаждались только вдвоем, то, что я полюбила благодаря Мэтту. И то, что он ценил больше всего.

Я брожу вдоль шкафов, вожу пальцами по новым и потрепанным корешкам. На одной из полок – толстый слой пыли, и я воображаю, что ее не вытирали с тех пор, как Мэтт последний раз был тут, что он прикасался к стоящим здесь книгам. Я сажусь на корточки, читаю полустершиеся названия и вспоминаю точно такую же сцену, которую Мэтт описал в одной из открыток: