Ведьмин клад - Татьяна Корсакова Страница 34

Дом горел справно, весело так горел. А старатели в сторонке стояли, тушить пожар не спешили. Сгинет ирод алчный в огне, знать, так тому и быть. Да только просчитались, приказчика-то в доме не оказалось. Примчался с прииска, вокол дома бегает, руками машет, помогите, кричит, жена в доме с дитем малым остались. Да только кто ж ему поможет! Нема дурных, в пекло лезть. Да и сам приказчик не дурак, кричать кричит, а в огонь не суется. А Микула сунулся: вылил на голову ведро воды и шасть в горящую хату. Долго его не было, уж никто и не чаял, что живым вернется, а он, гляди ж ты, вышел: на плече приказчикова женка беспамятная висит, а под мышкой дите криком заходится. Сунул он бабу с дитем приказчику в руки, а сам обратно в огонь. Говорит: «Кошка в доме засталася, забрать бы надобно животинку». А какая кошка, когда хата вот-вот рухнет?!

И рухнула… аккурат как Микула порог переступил. Вот и думай: дурак человек али самоубивец. Старатели решили, что геройской души Микула был, хоть и дурак, коль ради кошки какой-то жизнью своей пожертвовал, похоронили на деревенском кладбище, все чин чином. Да только Демьян правду знал. Не хотел Микула более жить, совесть его, понимаешь, загрызла. Сказывал как-то за чаркой, что ведьма к нему является, говорить ничего не говорит, только смотрит осуждающе.

Тогда Демьян ему не поверил. Нет более ведьмы, сгинула! Да только аккурат после Микуловой смерти на прииске чудеса стали твориться. Золотишко старатели на реке мыли, немного получалось золотишка-то – только чтоб с голоду не помереть, а чтоб разбогатеть, так не было такого случая на Демьяновой памяти ни разу. А тут, гляди ж ты, Сенька Измайлов, обалдуй и лоботряс, каких поискать, на Лисьем ручье слиток нашел. Здоровенный такой слиток, в полфунта весом. А потом, когда самогоном ребятушек потчевал, рассказал, что золотишко-то не просто так нашел, что лиса ему на слиток указала. «Иду, – говорит, – вдоль Лисьего ручья, гляжу, а на берегу лиса вертится и вроде как мышкует, песок лапами разгребает. Ну, я и сунулся посмотреть. Смотрю, а из песка самородок торчит».

Дурак человек! Демьян бы ни за что не рассказал, где золотишко нашел, а Сенька разболтал. На следующее утро на Лисьем ручье яблоку негде было упасть, все старатели туда перебрались удачу свою искать. Да только не находили ничего, день могли провозиться, а ничегошеньки не намыть. А потом кому-нибудь возьми да и явись Хозяйка, так на прииске ту лисицу прозвали. И как только явится, так в том месте обязательно золото сыщется. Да не песком золотым, а слитком.

Демьян в байки про лисье золото не верил, пока однажды своими глазами Хозяйку не увидал. Сидел себе у Лисьего ручья, рыбу ловил. Не было в тот день никакого клева, вот он и забавлялся, как мог: достал из кармана ведьмин медальончик да разглядывал. Сказать по правде, медальончик тот он уже давно изучил. И лисичку, что на медальоне выбита, тоже изучил, до последней шерстинки. Диковинная такая лисичка: на передние лапы припала, будто в земле что-то ищет, а хвост пушистый – трубой. Ох, и тянуло Демьяна цацку эту ведьмовскую себе на шею нацепить, да страшился, что по медальону остальные живо смекнут, кто ведьму со свету изжил, так и таскал в потайном кармашке, в том, где намытый золотой песок прятал. Вот сидел он, медальоном солнечные лучики ловил, а тут, глядь – лиса почитай у самых ног вертится, шустрая такая, крутлявая. И не боится совсем. Вертится, а сама все на медальон поглядывает, точно сказать что хочет. Вскочил Демьян на ноги, лису шуганул, да только далеко она не убегла, остановилась на бережке в трех шагах и давай песок передними лапами разгребать. Тут уж Демьян про все байки старательские вспомнил. Лиса покрутилась-покрутилась да и шасть в лес, а на том месте, где она песок рыла – самородок, такой здоровенный, что у Демьяна аж дух занялся. Правду, видать, сказывают, что у Лисьего ручья Хозяйка объявилась. А про то, что это за Хозяйка, думать он не стал. Кто б ни была, а коли золото ему явила, знать, зла ему от нее никакого не будет.

А ночью во сне ему ведьма явилась. Отдай, говорит, мой медальон, отпусти душеньку. Ага, дурак он, нечистую силу отпускать! Сразу, еще во сне, смекнул, что коли ведьмина душа нынче в его власти, так и служить она ему будет верой и правдой, пока медальон у него. Медальон он с того часу на шее стал носить, не снимаючи, под рубахой прятал и никому не показывал. И пошли его дела в гору, да так быстро пошли, что скоро богаче и везучее человека, чем Демьян Субботин, во всей округе было не сыскать. Хозяйка ему верой и правдой служила.

Только ему и служила, а вот остальным его товарищам не повезло. Первым Гришка Хромый сгинул. Намедни рассказывал по пьянке Демьяну про то, что уже не единожды ведьму у Лисьего ручья во плоти видел, а потом взял да и повесился на вербе аккурат над ручьем. А следом и Ерошкин черед пришел. С этим-то по-другому вышло. Мыл он золотишко со старателями, балагурил по старой своей привычке, а потом глянул на другой берег да как заорет: «Ведьма! Ведьма меня к себе кличет!» Никто, окромя него, ту ведьму не узрел, мужики решили, что допился Ерошка до чертиков, а он возьми да и сигани в ручей. А дело-то весной, ручей еще полноводный, на Ерошке башмаки да одежа тяжелая. Так камнем на дно и ушел. Выручать его никто не кинулся, помнили, что в минулом году после купания в Лисьем ручье Аким преставился. Нет дурных за просто так шкурой рисковать.

Как Ерошку с Гришкой в землю за кладбищенской оградой закопали, решил Демьян, что ведьма угомонится – получила свое, да и все. Ан нет, не угомонилась. С тех пор пошла про Лисий ручей и лес вокол него недобрая слава. С одной стороны, уж больно народишку хотелось золота лисьего намыть, а с другой, счастье, коли Хозяйка тебе лисой явится, а вот коли женщиной – все, жди беды. Кто ее в истинном обличье встречал, помирал непременно. Не трогала ведьма только баб да детей малых. Был случай, два пацаненка в тайге сгинули, их уже и искать перестали, а они, глядь, и объявились в деревне целые и невредимые, только напуганные. Батькам потом те пацанята сказывали, что из тайги их баба рыжеволосая вывела. А кто эта баба рыжеволосая, в деревне уже все знали – Хозяйка, вот кто. Только дивились все, отчего это мужики у Хозяйки в немилости, а баб да детей малых она жалеет.

Демьян правду знал, да помалкивал. Ведьма-то брюхатая была, когда они ее убивали. А брюхатые бабы, они ж завсегда жалостливые… Этак даже хорошо, что мужиков Хозяйка не жалует, чем меньше народу возле Лисьего ручья толчется, тем ему, Демьяну, лучше, больше золота ему одному достанется…

* * *

Вертолет приземлился в центре школьного футбольного поля, распугав пасшихся на нем коз и взбудоражив местных ребятишек.

– Все, приехали! – сообщил Иваныч. – Извиняйте, но к самому дому доставить не смогу, на Макаровом дворе вертолетная площадка не предусмотрена.

– И на том спасибо, – Макар спрыгнул на землю, помог выбраться Насте.

– Спасибо в карман не положишь, – философски заметил второй пилот.

– Тю! – Макар неодобрительно покачал головой. – Я когда-нибудь свое слово нарушал? Будет вам «спасибо», сами же должны понимать, что при себе таких деньжищ ни у кого нету. Вот завтра сгоняем в райцентр. Да, ребята? – он внимательно посмотрел на Антона.