Когда страсть разгорается вновь - Оливия Гейтс Страница 34

Элиана бросилась к Ричарду, сжав его в объятиях:

– Нас позвал Антонио.

Рафаэль тоже обнял его, и по глазам друга Ричард понял, что Нумар рассказал ему все. Но во взоре Рафаэля не было удивления – Рафаэль всегда верил в него, невзирая на все свидетельства против.

– Я позвонил Антонио, как только вошел сюда, и он сказал, что приземлится через несколько минут, – сообщил Рафаэль. – Мой вертолет ждет у взлетно-посадочной полосы. Антонио сказал, что сядет на вертолете со всеми необходимыми принадлежностями прямо у клиники, как во время выполнения боевой операции. Я согласовал его действия с полицией.

– Остальные – на пути сюда, – добавил Нумар. – Мы можем еще чем-нибудь помочь?

Ричард покачал головой, с трудом соображая. Его сын лежал там, и судьба мальчика была неясна. А любовь всей его жизни занималась тем, что не следовало бы делать ни одной матери – боролась за сына. Семьи Изабеллы и Роуз давали непоколебимую поддержку. И все друзья сплотились вокруг него.

Да, друзья. Братья по оружию. Да просто… братья.

И тут в операционную примчался Антонио, уже успевший надеть медицинский халат. Они с Изабеллой заняли места у операционного стола, действуя слаженно, словно всегда работали вместе.

Пока Антонио раскладывал свои принадлежности и изучал результаты обследований, Изабелла ввела его в курс дела. А потом он поднял взгляд и кивнул Ричарду, давая обещание, что с его сыном все будет в порядке.

Изабелла тоже подняла взгляд, ища глазами его глаза, и Ричард чуть не закричал, умоляя ее доверить процесс Антонио. Она и так уже настрадалась. Но Ричард знал, что Изабелла все равно останется здесь, и мог только благодарить судьбу за то, что у его сына – такая мать.

– Что ж, а теперь все… – донесся до ординаторской голос Антонио, – вон отсюда.

И не успел Ричард запротестовать, как Антонио пригвоздил его не допускающим возражений взглядом:

– Особенно ты, Ричард.

Все поспешили выйти, лишь Ричард не двинулся с места, даже когда Роуз с Рафаэлем попытались его увести. Он не мог оставить Рико и Изабеллу. Он никогда больше не оставил бы их.

Он перехватил взгляд Изабеллы, умоляя: «Позволь мне остаться. Позволь мне быть рядом».

Она кивнула, соглашаясь, и Ричард поклялся, что проведет остаток дней, пытаясь оправдать ее доверие.

Изабелла что-то тихо сказала, и Антонио вздохнул:

– Доктор Сандовал постановила, что ты остаешься. Но одно движение или звук – и отправишься вон. – После энергичного кивка Ричарда Антонио взглянул на Роуз: – Простите, я выставил вас с остальными, доктор Андерсон, но только для того, чтобы вы увели своего брата. Теперь вам придется присматривать за ним здесь.

Источая невероятное облегчение, Роуз усадила Ричарда на место. А он цеплялся за взгляд Изабеллы, пытаясь передать ей всю свою силу. Изабелла зажмурилась, будто подтверждая, что получила его поддержку.

А потом началась операция.

Ричард и не помнил, сколько раз в жизни оказывался в отчаянных ситуациях. Но ни одна из них не могла сравниться с кошмаром двух томительных часов, которые прошли, прежде чем Антонио закончил операцию и Рико перевезли в реанимацию.

Он и сам не помнил, как тут же последовал за сыном, проталкиваясь мимо выходившего первым Антонио.

– Я должен его увидеть.

Антонио сжал его руку:

– Я и так против своей воли позволил тебе наблюдать за операцией, потому что доктору Сандовал требовалось твое присутствие. Но если я пропущу тебя сюда, она тоже вернется, а мне едва удалось оторвать ее от сына. Ей незачем оставаться здесь, пока он еще какое-то время будет без сознания. Она и без того вымоталась до предела.

Все остальные вышли из реанимации, и взгляд Антонио смягчился.

– Операция прошла даже лучше, чем я ожидал. Похоже, Рико унаследовал бронированную голову своего отца. – Подошедшие Роуз и друзья Ричарда сдержанно заулыбались, а Антонио перевел взгляд на Изабеллу. – Но если серьезно, благодаря своевременным мерам, предпринятым доктором Сандовал, я имел дело со стабильным пациентом.

Его взгляд, остановившись на Ричарде, посуровел.

– Без нее прогноз не был бы таким благоприятным, как сейчас. Рико повезло с мамой, обладающей целительной силой и стальными нервами. – Антонио протянул Изабелле руку. – Это была честь работать со специалистом такого высокого класса, умеющего действовать в критической ситуации, доктор Сандовал, хотя мне и жаль, что это произошло при таких обстоятельствах.

Действуя будто на автопилоте, Изабелла пожала его руку:

– Пожалуйста, называйте меня просто Изабеллой. Это я в неоплатном долгу перед вами. Вы единственный, кому я могла доверить жизнь сына.

Антонио лишь отмахнулся:

– Любой нейрохирург, хорошо знающий свое дело, успешно справился бы с этой ситуацией. Состояние пациента, к счастью, не требовало моего уровня навыков. Но оперировать его было для меня честью. Хочет Ричард или нет, но он вошел в наше братство.

Ричард уставился на него, не в силах справиться с новым потрясением, а все вокруг забормотали слова подтверждения.

Антонио повернулся к Ричарду:

– Теперь ты в долгу у всех нас, дружище.

Ричард энергично закивал:

– Однозначно. Я обязан каждому присутствующему здесь и всему миру, я – в неоплатном долгу, ведь на кону стояла жизнь Рико.

Ричард стиснул доктора в объятиях и даже расцеловал его.

Отпрянув и удивленно моргая, Антонио засмеялся:

– Ничего себе! Кто ты – и куда подевался беспощадный и несносный Ричард Грейвс, которого я знаю и люблю, но временами ненавижу?

Ричард вздохнул:

– Его больше не существует.

– Нет, он все еще есть! Но, держу пари, он никогда больше не появится в этой компании. – Антонио многозначительно подергал бровью. – Мне хотелось бы выжать из тебя взнос в счет оплаты долга, но сейчас, когда ты в таком состоянии, это будет не так весело. – Он взял руку Ричарда и соединил ее с рукой Изабеллы. – Идите отдохните немного.

– Но…

– Но…

Вскинув руку, Антонио прервал их возражения:

– Я останусь на посту, хотя в этом нет необходимости. Рико в стабильном состоянии, но я продолжу держать его на успокоительных, пока отек мозга не спадет. И когда он придет в себя, мне бы не хотелось, чтобы вы выглядели еле живыми, как сейчас. Езжайте домой… сейчас же.