Отражение в мутной воде - Елена Арсеньева Страница 34

Здесь Данилушка перешел к приметам фигуранта, и Тинапринуждена была покрепче схватиться за перила. Павел… как же, держи карманшире! Раньше эти темно-рыжие волосы и янтарные глаза в сочетании с бледным,слегка тронутым веснушками лицом и широкоплечей фигурой среднего ростапринадлежали Виталию…

А впрочем, кто их разберет, этих убийц. Может быть, по жизнион и в самом деле Павел, а Виталий – его «творческий» псевдоним. Это сейчассовершенно неважно.

Тину так и подмывало распахнуть дверь, под которой онаподслушивала, и с живым интересом спросить Лиду, не маячил ли где-то нагоризонте худощавый брюнет, враз напоминающий опера и убийцу, а такжедлинноногая киллерша с фигурой фотомодели и раскосыми глазами.

Но, конечно, она не стала встревать в разговор. Зачем мешатьДанилушке играть в следователя? А главное, зачем разбивать иллюзию, будто Павел(Виталий) приехал один, и что если он сказал Лиде, жену, мол, приедет забиратьпервым завтрашним «Метеором», то так и поступит?..

Разумеется, Тина не станет ждать его на пристани,нетерпеливо вглядываясь из-под ладони в туманную даль. Она вообще не станетждать утра. В одиннадцать приходит последний «Метеор» на Николаевск – на нем-тосегодня же и уедет Тина. А оттуда… ну, самолет, ну, теплоход, да хоть лодка свеслами – авось сыщется что-нибудь! В любом направлении. Куда угодно, только быснова отвязаться от погони и хоть на некоторое время кануть в неизвестность, взыбкое подобие спокойствия, передышки…

Ее затрясло от подступающих слез, от навалившегося вдруготчаяния, от этого холодного одиночества, которое снова становилось ееспутником, но Тина заставила себя усмехнуться. Усмешка получилась кривоватая…да все ж лучше, чем слезы. И лучше иметь спутником одиночество, чем тогочерного ангела, который провожает души умерших в загодя отведенные им местечки.«Каждому воздастся по заслугам его!» Как его там звали, Азраил какой-нибудь?Или этот Азраил затрубит в день Страшного суда? Тина никогда не была сильна вбиблейской мифологии…

Да какая разница, кто ее встретит? Может быть, там иангела-то нет никакого, а просто глухая, неизбывная тьма, тьма, тьма…

Посмотрела на часы. Время еще есть… А может быть, не ждатьодиннадцати? Вроде бы должна пройти еще какая-то «Ракета» из Комсомольска. Воттолько когда? Не исключено, что уже и прошла; но лучше двинуть на пристаньпрямо сейчас. Вдруг успеет? Какое счастье, что, ожидая комариного нападения,Тина надела джинсы, кроссовки, пуловер с длинным рукавом (собственно,единственный, тот самый, в котором некогда дала деру из Нижнего, потом изМосквы) и прихватила Светкину курточку. Какое счастье, что в ее карманах по-прежнемуприпрятаны документы и остатки денег! Счастье… да, вот именно! Кто это сказал:счастье – мать, счастье – мачеха, счастье – бешеный волк? Вот этот последний ипривязался к Тине!

Ну, теперь осторожно сойти с крылечка, чтобы ни однаступенька не скрипнула, – и… и вечный бег! Покой нам только снится, увы.

Она успела сделать шаг, а может, два, и очень вовремя –иначе непременно получила бы дверью по лбу. Данилушка вылетел с веранды такстремительно, словно ему было противно и секунду лишнюю пробыть в обществеплачущей Лиды и Михаила, который все время молчал, словно язык проглотил.

Лицо Данилушки при виде Тины озарилось таким облегчением,что она чуть было не присоединилась к Лиде. Значит, и этого друга она должнапотерять!

Данилушка спустился с крыльца, нарочно топая, чтобызаглушить шаги Тины. Ох, молодец дедок!

Молча вышли из калитки, молча двинулись по улочке.

– Все слышала? – наконец-то покосился Данилушка на Тину.

– Более чем, – кивнула она.

– Да… силен бес – и горами качает, а людьми, как вениками,трясет! – сокрушенно покачал головой Данилушка. – Ты на Лидку не сердись. Ну,дура баба, ну, что с нее возьмешь?

Тина только плечами пожала. Сердится она или не сердится –какое это теперь имеет значение? Да и слова не те, совсем не те.

– Я, сказать правду, думал, ты уже… того! – Данилушкапомахал руками, будто крылышками. – Что, одиннадцатичасовым рванешь?

Тина даже споткнулась.

– Ну, вообще-то я хотела уехать комсомольской «Ракетой», –сказала наконец. Слава богу, что не надо вдаваться ни в какие объяснения.Данилушка – это просто чудо какое-то!

– Эва, хватилась, – усмехнулся дед. – Да она уже полчаса какпрошла.

– Да… жаль, – понурилась Тина. – Не знала я.

– Нет худа без добра, – успокоил Данилушка. – Соберем тебекой-чего на дорожку. Да и слишком светло сейчас, в темноте беглецу способнее.

У Тины в очередной раз перехватило горло.

– Вы меня даже ни о чем не спрашиваете?

– А зачем спрашивать? – искренне удивился Данилушка. – Яразве без глаз? Вижу, что от крови ты чистая, а если даже и нет… Моя, знаешь,родова в сем столетии только и знала, что от кого-нибудь бегала. Дед – отцарских стражников с Сахалина – на Амур. Тот еще был варначище, душегубец…киллер по-нынешнему. Отец – от белых и красных по очереди, не хуже Гришки Мелехова.Шлепнули его те ли, другие ли, а может, и третьи какие – сие неведомо! Дядька,отцов брат, умудрился аж с Магадану утечь. А это тебе не кот начихал – соловянных-то приисков, да зимой! Зимовал у чукчей, летовал с эвенками, потомопять зимовал – с ульчами… Домой пришел, чтоб на своей печи помереть. Ну что ж,тоже хорошее дело! – Данилушка сорвал кепку, быстро перекрестился, потом снованизко натянул козырек на лоб. – Если Веркиных начать вспоминать, еще и похлещебудет. История Отечества в побегах! Эх, написал бы кто такую вот книжку… ох,почитал бы я ее! Вот ты и напишешь – со знанием дела.

Тина в очередной раз покачала головой. Ну и дедок! Ну иДанилушка!

– Я тебе адресочек один скажу в Николаевске, – с будничнымспокойствием продолжал тот, берясь за щеколду своей калитки и прикрикивая: –Атаманша, сидеть!

Впрочем, та, похоже, до того набегалась за день, чтоувалилась уже спать: только кончик бело-рыжего хвоста торчал из будки.

– Разленилась, тварь, – буркнул Данилушка и оглянулся наТину: – Ты по этому адресочку сходи. Скажешь, что от меня, – и нынче же ночью,в крайнем случае поутру, этот человек свезет тебя на любое суденышко, котороепуть на Сахалин будет держать. Но на острове не засиживайся. Падай на первый жеборт – и лети, куда полетится, хоть во Владивосток, хоть в Новосибирск, хоть вАнадырь какой-нибудь, поняла? А уж оттуда… – Он лихо присвистнул. – Толькопомни старинное варнацкое присловье: на Бога уповай, а след заметай. Деньжат ятебе сейчас подкину.