Солнце ближе - Елена Лагутина Страница 34

— Водка? — Вика удивленно подняла брови. — Неужели все настолько плохо?

— Так есть или нет?

Он наконец обернулся, и она молча, повинуясь его взгляду, подошла к серванту и извлекла из бара литровую бутылку водки. Эту бутылку почти полтора года назад вручили в качестве презента Викиному папе. Но папа вскоре уехал за границу, водку с собой, естественно, брать не стал, а оставил ее Вике. Но Вика водку не пила.

— Составишь мне компанию?

Она хотела возразить, что не пьет водку, не любит ее пить, но, внезапно почувствовав его жуткое состояние, согласилась, раздраженно подумав про себя: «Кажется, у меня появился еще один маленький ребенок. Теперь — мальчик. Отлично, в девятнадцать лет — двое детей». Чувство юмора ей не изменило — по крайней мере хоть это обнадеживало. Она достала из серванта две рюмки и отправилась на кухню — нарезать колбасу и маринованные огурцы.

Через некоторое время они уже сидели за столом. Кирилл все время смотрел в сторону, как будто в чем-то провинился. Разговор никак не хотел завязываться — первую рюмку они выпили молча, только стукнув рюмки одна о другую. Кирилл, слегка поморщившись, закусил, а Вика закашлялась до слез. Молчание становилось тягостным — Кирилл смотрел в одну точку прямо перед собой и, казалось, даже не замечал Викиного присутствия.

— Я не понимаю, что все-таки произошло, — наконец проговорила Вика, — что у вас случилось? Вы же никогда раньше не ругались…

— Откуда ты знаешь? — Он усмехнулся и посмотрел на нее исподлобья.

— Она бы мне рассказала. — Вика пожала плечами, словно удивляясь бессмысленности его вопроса.

— С чего ты взяла? — Он продолжал решительно стоять на своем. — Почему ты решила, что она обязательно тебе обо всем должна рассказывать, Вика? Ты что — ее духовник?

— Я ее подруга, Кирилл, — мягко возразила Вика, — а это иногда больше, чем духовник…

— Ерунда. Ты вообразила себе… черт знает что. Этого нет.

— Чего — нет? — Вика, прищурившись, пыталась понять, насколько серьезно он говорит.

— Ничего нет, — упрямо повторил он, — нет этих отношений, которые ты придумала. Между тобой и Леркой… Ты для нее ничего не значишь!

— Не смей так говорить! Ты не знаешь! Ты не можешь этого знать! — вспылила Вика.

Он не стал возражать. Молча наполнил рюмки, поднял свою, дождался, пока поднимет и Вика, стукнул небрежно и быстро опрокинул. Вика повторила его маневр. На этот раз водка показалась ей не такой ужасной, как первая рюмка, — или она правильно выдохнула, или вдохнула, или еще что-то… Через несколько минут молчания Кирилл снова вернулся к неприятному для Вики разговору.

— И все-таки почему ты мне не сказала, что это ты, а не Лера писала мне письма в армию?

— А кто тебе сказал? — спросила Вика просто ради того, чтобы немного оттянуть время, собраться с мыслями.

— Лера, кто же еще.

— Понимаешь, Кирилл, это не совсем так. Мы писали письма вместе. Вернее, я их придумывала, записывала, но всегда советовалась с Лерой…

— Ерунда, — он снова наполнил рюмки, — эти письма писала ты. Ты, а не она. Она их просто переписывала. Получается, что я переписывался с тобой, а не с ней. Так ведь, Вика?

— Ты что-то зачастил, — она взглядом указала на водку, — но я с тобой не согласна. Ты переписывался не со мной…

— Но и не с Леркой, черт возьми! Вообще… — он на минуту замолчал, словно раздумывая над какой-то внезапно пришедшей в голову мыслью, — вообще непонятно, с кем. С каким-то несуществующим человеком…

Вика зажмурила глаза. В памяти отчетливо всплыли слова — почти те же самые слова, произнесенные другим голосом почти пять лет назад. «Получился какой-то придуманный, несуществующий человек, что-то среднее между мной и тобой, а на самом деле — не я и не ты». Она вспомнила слезы, текущие по Лериным щекам, вспомнила, как прижимала ее к себе, пытаясь утешить и не зная, что можно возразить на эти слова.

— Знаешь, Кирилл, — она задумчиво провела рукой по волосам — движение получилось слегка замедленным, немного неестественным, и она почувствовала какое-то странное, незнакомое, но приятное тепло в затылке, — возможно, ты и прав. Только я не понимаю, почему это для тебя так важно. Какая, в конце концов, разница, с кем из нас ты переписывался пять лет назад? Ведь сейчас ты с Лерой, и это тебя вполне устраивает…

Она успела пожалеть о своих словах прежде, чем услышала его ответ. Но было уже поздно.

— Если бы это меня устраивало, я бы не думал целыми днями о тебе.

— Ты пьян, — она отодвинулась от стола, встала, подошла к окну и приоткрыла створку, — ты просто пьян. И ты мне обещал. Пожалуйста, подай мне сигареты.

— Что я тебе обещал?

— Ты обещал мне больше никогда не говорить на эту тему. Пожалуйста, дай мне сигареты.

Он никак не отреагировал на ее повторную просьбу, и Вике пришлось вернуться к столу. Он поймал ее за руку и притянул к себе. Она снова увидела близко от себя его глаза, почувствовала дыхание — и снова не поняла своих чувств.

— Отпусти, мне больно.

— Неужели ты думаешь, что тот поцелуй в больнице был чистой случайностью? — Он отпустил ее руку, и Вика снова села на свою табуретку.

— Я вообще об этом не думаю, — ответила она.

— А я думаю, черт побери! — Кирилл снова выругался и, не дожидаясь Вики, выпил и снова наполнил свою рюмку.

Вика смотрела широко открытыми глазами — она никогда не видела его в таком состоянии.

— Какой в этом смысл?

— Я не знаю, — немного раздраженно, как показалось Вике, ответил он, — я не задумывался над смыслом. Но ведь это не могло быть случайностью!

— Почему? Я тебя не понимаю!

— Ты не понимаешь? — Он смотрел пристально, взгляд был каким-то колючим, и Вика опустила глаза. — Потому, что сегодня я узнал о том, что пять лет назад переписывался с тобой. Иди сюда, Вика. Прошу тебя, пожалуйста.

Вика подняла глаза. Он смотрел на нее и в то же время — как будто сквозь нее. Она не могла и не хотела уступать его просьбе.

— Нет, — твердо сказала она и, снова поднявшись, отошла к окну и прикурила наконец сигарету. — Пять лет назад ты переписывался с Лерой, Кирилл. С Лерой, а не со мной! Даже если так… К чему все это? Ведь в тот день, ты помнишь, когда я пришла к тебе домой — ты ведь даже не вспомнил, что это была за переписка! Ты не помнил ни о какой Лере, а если, как ты говоришь, Лерой была я, то ты не помнил и обо мне! Все это глупости, просто детство… Настоящее — это то, что было потом. А потом была Лера. Лера, а не я!

Она обернулась и посмотрела на него. Он сидел, согнувшись, низко опустив голову, и, казалось, совсем не слышал ее. Некоторое время в комнате стояла полная тишина, нарушаемая только редкими вечерними звуками улицы, доносящимися из окна, а потом он тихо сказал: