Ее первая любовь - Дженнифер Эшли Страница 34

Его член напрягся еще больше. Хотелось, чтобы она коснулась его языком, чтобы ее губы сомкнулись вокруг него. Тогда Эллиот погрузит руки в ее волосы, а она возьмет его в рот. Но так делали только куртизанки. Ему еще предстоит научить ее таким приемам, но не здесь и не сейчас.

Эллиот с трудом оторвался от жены. Ему нравилось, как Джулиана с полузакрытыми глазами обвила его руками за шею, словно не желая отпускать от себя. Ее губы были влажными и пунцовыми. И он снова поцеловал ее.

Затем, осторожно высвободившись из ее объятий, Эллиот встал на колени. Края ее юбок были влажными и грязными. Он схватился за них и поднял.

Джулиана вцепилась в юбки.

– Эллиот, что ты делаешь?

Ему все-таки удалось задрать ей юбки до бедер. Турнюр, который она надела на себя сегодня, оказался меньше того, что был на ней вечером.

Расстегнув крючки, он стащил с нее лишнюю, на его взгляд, конструкцию. Надо будет предупредить ее, чтобы она больше не носила эту штуку, если известно, что гостей в доме не ожидается.

Потом распустил завязки на батистовых панталонах и спустил их.

Слабые протесты Эллиот пропустил мимо ушей. Он разглядывал пахнувшую теплом Джулиану, ее огненно-рыжие волосы на треугольнике в низу живота. Завитки уже были слегка влажными. Он наклонился и поцеловал их, вдохнув ее запах.

– Ты уже готова.

Она приложила кончик пальца к его виску.

– С этим я ничего не могу поделать.

– Мне нравится, что ты такая влажная. – Эллиот провел языком по складкам между ног. – Мне нравится, какая ты на вкус.

Она погладила его по волосам.

– Сюда могут прийти.

– Ты меня предупредишь.

Даже если придут, ему было все равно. Пусть эти горцы увидят, как он стоит на коленях и ласкает свою жену. Им известно, что она принадлежит ему. И известно, что он из-под земли их достанет, если они попробуют ее оскорбить.

Эллиот так и удерживал в руках ее скомканные юбки. Они, мешая, лезли в лицо, когда он уткнулся ей в бедра. Язык танцевал по складкам между ног.

Джулиана сама без лишних слов раздвинула ноги. От нее пахло медом, солью и еще как-то по-особому. Нащупав языком то, что напоминало собой ягодку, Эллиот замер от наслаждения.

Ягодка затвердела, когда он подышал на нее. Поиграв с ней языком, Эллиот взял ее губами. Джулиана еще шире расставила ноги. И тут из нее засочилась влага. Сладкая. Специально для него.

– Сейчас промокну до нитки, – пробормотал он.

Когда они были совсем юными и Эллиот получил первые знания о восхитительном женском эротизме, он часто фантазировал о Джулиане. В тот день, когда Эллиот помог ей достать котенка с дерева, – им было уже по шестнадцать, – и она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, он не просто влюбился в нее. В нем проснулось желание по-настоящему, по-мужски обладать ею.

Ее скромный вид, краска смущения на лице, когда она увернулась от его поцелуя… Она была такой невинной! Ему хотелось спустить ей лиф до талии, обнажить нежную грудь с розовыми сосками, задрать ее юбки и сделать то, что он делал с ней сейчас. Хотелось уложить ее на таком же лугу и продемонстрировать, что значит быть мужчиной и женщиной.

Эллиот тогда смотрел, как она побежала назад, к детям, с которыми играла. Но в его воображении они укрылись вдвоем за куртиной, где он взял ее, чтобы утвердить право обладания над ней, пометить ее, как животные метят собственную территорию, сделать ее своей.

И сейчас он шептал:

– Моя, – и ничего не мог с собой поделать.

Он лизал ее, он сосал ее, а Джулиана отвечала тихими протяжными стонами, очень по-женски и очень трогательно. Его плоть была готова взорваться от напряжения, но Эллиот проигнорировал это, продолжая наслаждаться ее вкусом.

Джулиана приподнялась на носках, запустила пальцы ему в волосы. Эллиот едва замечал это. Он был увлечен своим занятием, сосредоточен только на нем. Горячими бедрами она зажимала его лицо, ему было трудно дышать. Но он и на это не обращал внимания.

С закрытыми глазами Эллиот не видел ничего, воспринимал только ее аромат и ее вкус, только звуки, издаваемые ею, которые подтверждали, что ей хорошо.

Она все теснее прижималась к нему, словно была не в силах оторваться от его рта. В ответ Эллиот наградил ее тем, что просунул в нее язык как можно дальше, слизывая с нее сок.

– Не могу… Я не могу…

Джулиана оперлась спиной о валун, ноги ее подогнулись. Она покачнулась и схватилась за его плечи, чтобы не упасть.

Наконец Эллиот сжалился над ней. Вытерев рот краем килта, поднялся и, отпустив ее юбки, впился в нее поцелуем. Она ответила ему с такой страстью, что у него заныло сердце.

– Вернемся в дом, – сказал Эллиот. Он продолжал целовать ей волосы, лицо, снова губы. Но ему нужно было взять ее, взять прямо сейчас.

– Пойдем поверху, – предложила она. – Я не уверена, что смогу снова тащиться через тоннель.

– Тогда пойдем поверху.

Эллиот подобрал турнюр, решительно подхватил ее под локоть и повел за собой, выбирая самую короткую дорогу к дому.

Летнее солнце не заходило до десяти вечера. Джулиана лежала в огромной постели с Эллиотом. Последние лучи солнца ласкали его обнаженное мускулистое тело.

Он не спал. Его пальцы скользили по ее слегка влажному боку, по грудям. Большим пальцем он нащупал сосок и поиграл им.

Эллиот привел ее сюда, раздел полностью и снял все с себя. А потом занимался с ней любовью в течение двух часов.

Сейчас он устроился на боку. Его полувозбужденный фаллос тяжело лежал у нее на бедре. Серые глаза смотрели мягко, но вид у Эллиота был совсем не утомленный.

– Когда мне рассказывали про супружеские обязанности, мачеха ни словом не упомянула про это, – тихо сказала Джулиана.

Эллиот подержал на весу ее грудь, одновременно лаская напряженный сосок.

– Про что? – Голова Эллиота покоилась на ее подушке, одеяло давно сбилось где-то в ногах.

– Про то, чем мы с тобой занимались сегодня. Мне говорили, надо тихо лежать на спине и допустить тебя к своему телу, если потребуется, а потом ты ляжешь на меня сверху. – И улыбнулась возникшему у нее тогда вопросу: «А что мне делать от этого момента и до того, как он извергнет семя?» Та дискуссия, казалось, состоялась целую вечность назад и сейчас воспринималась проявлением абсолютного невежества. – В процессе ты вроде бы получишь удовольствие, а я вроде бы нет. Я должна удерживать тебя, обеспечивая комфорт, пока ты разряжаешься, потому что в этот самый момент мужчина становится – единожды в своей жизни – слабее женщины.

Эллиот расхохотался громко, по-мужски.

– Это что, так в книжках пишут?