Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон Страница 34

— Я не знаю.

— Знаете. У вас такие же.

— Не скажу.

— Тогда я увольняюсь. — Он встал и собрался уходить.

— Да перестаньте вы! Сядьте! Да, они дорогие.

— Это просто безумие. Для детской-то спальни…

— У Дилана футбольные простыни из «Поттери барн».

— Ну да, конечно, такая большая разница! У вас, мам, вся жизнь уходит на то, чтобы поддерживать одно, организовывать другое, планировать третье. Вроде ваших фантазий об электронном расписании с цветовым кодом.

Мне не нравилось, что он сравнивал меня с плаксивыми мамашами с детской площадки.

— У меня не так уж много общего с этими женщинами.

— Да неужели?

— Представьте себе, да, Питер. А что, вы не согласны?

— Я замечаю мелочи. Я вообще хорошо справляюсь с деталями, поэтому я хороший программист. — Он выглядел так мило, когда дразнил меня.

— И что же вы замечаете?

— Я вижу, как ваше поведение меняется рядом с ними. Вы просто становитесь сама на себя не похожей.

— Питер, они — другая человеческая разновидность. — Он начал насвистывать. — Вы шутите, да? Разве по мне не заметно, что я из Миннесоты, и как мне трудно свыкнуться с этой жизнью?

Он сдвинул темные очки на нос и уставился на меня с непроницаемым лицом.

— Я не зациклена на покупке одежды, Питер, и на всех глупостях, о которых беспокоятся эти женщины. Вы же это видите, да? — Кажется, я уже умоляла его.

Он слегка толкнул меня плечом.

— Может, вы умнее и у вас есть карьера, но вас это тоже задело, даже очень. С моей точки зрения, во всяком случае.

Черт, а ведь это больно.

— А вы как тогда живете? Гуляете с друзьями? С подружкой?

— Что?

— Хватит говорить обо мне. Давайте уж тогда перейдем на вас.

— У меня сейчас нет девушки. И если вам так уж обязательно знать, я уехал: из Колорадо по причине разрыва со своей прежней девушкой. Я не спешу завязывать новые отношения. И да, я тусуюсь с друзьями в Бруклине, но и в Манхэттене. И кстати, они куда интереснее ваших знакомых мамаш, — Он вскочил на ноги и побежал: за собакой.

— Кэтрин не такая! — крикнула я ему вслед, но он уже направлялся к машине.

На обратном пути мы оба погрузились в свои мысли, но примерно через час я не выдержала и спросила:

— Ну ладно, дайте мне еще один пример. Что-нибудь в моем поведении, что напоминает светскую даму из Квартала.

Он улыбнулся своей убойной улыбкой и почесал подбородок, а потом усмехнулся.

— Ага, есть пример.

— Какой? — Мне было не по себе.

— Ваши леопардовые подушки.

— Мои что?

— Ваши леопардовые подушки. В каждой чертовой квартире на большом диване в гостиной лежат совершенно одинаковые леопардовые подушки, где-то двадцать на тридцать сантиметров, с нарядными шелковыми кисточками. Две подушки, по обоим концам дивана, поверх других, тоже дорогущих на вид подушек.

Мне стало неуютно. Он продолжал.

— Каждый раз, когда кто-то приходит в дом, вы сразу идете к этим двум подушечкам и как следует их взбиваете, прежде чем открыть дверь. Меня это ужасно забавляет.

Этот парень, словно наблюдательное устройство ЦРУ, вышел именно на тот предмет, который втянул меня в этот мир много лет назад. И он был прав: эти леопардовые подушки действительно были символом. Метафорой этой жизни. Я помню, как впервые зашла в гости к Сюзанне, зная, что мне далеко до ее класса и стиля. Я говорила себе, что мне все равно, хотя на самом деле, конечно, мне было не совсем все равно. Естественно, я хотела, чтобы друзья Филипа, этот замкнутый инцестуозный мирок богатых людей, меня приняли.

Я хотела быть такой, как она, но знала, что по природе своей я этого не сумею. Я села на ее диван и взяла в руки лежавшую рядом мягкую подушечку: я разглаживала пальцами мягкий бархат, обводила желтые и коричневые разводы, подергивала желтые шелковые кисточки, теребила изящное плетение по краям. Я хотела точно такую же подушку. От нее так и веяло деньгами, стилем, уровнем жизни.

Через две недели, когда из «Ле декор франсэз» прибыли мои собственные леопардовые подушки в коробке, завернутой в розовую оберточную бумагу и перевязанной белой лентой, я положила их на свой диван. И с тех самых пор они помогали мне чувствовать себя членом клуба, к которому я не принадлежу.

Но я не могла вот так просто сдаться.

— Питер, я не понимаю, какое отношение дурацкие леопардовые подушки имеют к этому разговору.

— Думаю, вы переняли у местных больше, чем сами заметили.

Я ударила его сумочкой по руке, гадая, что бы он сказал, если бы знал, что подушки обошлись мне в две с половиной тысячи долларов.