Соблазнитель в деловом костюме - Шарлотта Лэм Страница 34

Любила ли мама его? Бьянка понятия не имела, хотя прекрасно помнила, как мама горевала после его ухода. Она избавилась от всех его вещей, от любых напоминаний, сожгла в дальнем углу сада его одежду, книги, фотографии, и никогда больше не говорила о нем. Он был навсегда выброшен из ее жизни.

Это ей свойственно — она была решительной женщиной, прямолинейной, жесткой, замкнувшейся в себе, обиженной и на своего бывшего мужа, и на весь мир.

Она больше не вышла замуж, но и счастлива не была. Бьянка считала, что ее мать пережила сильное потрясение, но теперь начала задаваться вопросом: а что изменилось бы, если бы отец не ушел? Или ее мать всегда была такой холодной и неприветливой?

Оглядываясь в прошлое, Бьянка не могла вспомнить, чтобы ее мать когда-нибудь была другой. Поэтому ее брак распался? Бьянка решила при случае расспросить отца. Мать отказывалась говорить о нем, но может, сам он готов обсуждать прошлое.

Они прибыли в Белладжо после долгой и утомительной поездки. Маленький городок был исчерчен узкими, извилистыми улочками, ступеньками спускающимися к озеру. Белые домики, утопающие в цветах, и магазинчики, торгующие самыми разнообразными товарами — от обуви и одежды до бакалеи, были разбросаны по склону горы до самой вершины.

— Не бойся, тебе не придется скакать по ступенькам. Мы живем дальше, на равнине, — со смехом пояснил отец, заметив, с какой опаской Бьянка поглядывала на особенно крутые подъемы.

— Слава богу! Вот старикам, небось, тяжело карабкаться по этим лестницам по несколько раз в день!

— Нет, они привыкли. — Он вновь сосредоточился на дороге, огибающей озеро. Бьянка любовалась отраженной в воде картиной — голубым небом, горными кручами, деревьями и цветущими кустами в садах. Она жалела, что не захватила фотоаппарат… может, стоит купить его здесь? Собственноручно сделанные снимки навевают куда больше воспоминаний, чем открытки или фотографии в книгах.

Особенно, если на этих снимках есть люди.

— Вот мы и дома, — сказал Люк Милн, сбавив скорость, и Бьянка выпрямилась на сидении, с изумлением глядя вперед.

Стоящий особняком дом из розового песчаника был окружен садом, при виде которого у нее захватило дух. Там были цветы всех возможных оттенков: розовые, красные, пурпурные и желтые, росли десятиметровые камелии с цветками размером с доброе блюдце, нежные, пышные азалии и рододендроны, некоторые из которых достигали трех метров в обхвате и тринадцати в высоту.

Ей еще не приходилось видеть ничего подобного. Дом буквально утопал в зелени и казался маленьким, совсем игрушечным, хотя, судя по количеству окон, в нем было не менее четырех спален.

На стенах были закреплены шпалеры, увитые бело-розовым ломоносом со звездчатыми цветками. Маленькие балкончики на окнах второго этажа, огражденные белыми ажурными решетками, были уставлены горшками с оранжево-розовыми, буйно цветущими геранями.

Отец припарковался на узкой, выложенной плиткой дорожке. Когда он вылез из машины, Бьянка последовала за ним, от восхищения утратив дар речи.

Взглянув на нее, отец с гордостью улыбнулся.

— Нравится?

— Очень красиво, — выдохнула она. — Ты занимаешься садом, или Мария?

— Мы всю работу делим пополам — и в доме, и в саду. На этом и держится наша семейная жизнь.

— Вижу, тебе повезло с ней. Сейчас ты счастливее, чем был с мамой?

Он вздохнул.

— Я не хочу говорить ничего плохого о твоей маме, Бьянка. Но наш брак оказался никудышным. Это не ее вина. Мы просто не подходили друг другу. Вскоре я пришел к выводу, что совершенно ее разлюбил. Я долго мучился, прежде чем уйти. Но оставаться было бессмысленно. Меня останавливала только ты. Я чувствую себя виноватым за ту боль, которую причинил тебе, Бьянка. Это единственное, о чем я жалею.

Она промолчала, не зная, что сказать, и, в конце концов, решила сменить тему.

— Я всегда думала, что ты ушел от нас из-за Марии.

— Нет, в то время мы даже не были знакомы. Я встретил ее здесь. Мы уже развелись с твоей матерью, я был свободен, и сразу же женился на ней. Мы очень счастливы в браке. Она научила меня готовить, а я ее — ухаживать за садом. Мы все делаем вместе, болтаем, смеемся. Боюсь, от нас бывает много шума, но наши соседи живут далеко и поэтому не жалуются. А вот и она! Встречает нас.

Дверь открылась. Охваченная внезапным приступом робости, Бьянка увидела полную женщину с густыми и блестящими черными волосами, заплетенными в косу и уложенными короной на голове, с гладкой золотистой кожей и огромными, черными, улыбающимися глазами.

— Наконец-то ты приехала! — воскликнула Мария по-английски и крепко обняла Бьянку, не обращая внимания на ее неуверенность и нервозность. — Я так рада видеть тебя, cara. — В доказательство она расцеловала Бьянку в обе щеки. — Твой отец очень счастлив. И я тоже! Теперь мы одна семья!

Обернувшись, она вытолкнула вперед упирающегося мальчишку, тонкого, как тростинка, с пылающими ушами и нежным лицом.

— Это Лоренцо. Лоренцо, поцелуй сестру.

«Он пошел в мать, а не в отца», — размышляла Бьянка, глядя на него. Черные волосы, черные глаза, смуглая кожа и хрупкая, изящная фигурка, которой, по-видимому, могла похвастаться и Мария, до того как растолстела.

Бьянка склонилась к нему и чмокнула его в щеку.

— Ciao, Лоренцо.

— Ciao, — буркнул он, пожирая ее глазами, и обиженно сказал по-итальянски, — Мама, ты говорила, что она похожа на меня! Но она совсем не похожа! Она блондинка.

— Scusi, Лоренцо, — рассмеялась Бьянка. Она была рада, что не забыла итальянский. Хотя Лоренцо и его мама знали английский, ей хотелось разговаривать с ними на их родном языке.

Следующие несколько дней были наполнены суматошной деятельностью. Бьянка перезнакомилась с таким количеством родственников, что имена и лица перемешались у нее в голове. Но их теплый прием поднял ей настроение и помог почувствовать себя как дома, чего и добивались Мария и Люк.

Ее отец и Мария все время возились на кухне, готовя еду, ухаживали за садом или убирались в доме.

Каждое утро Бьянка объедалась булочками с вишневым джемом, который Мария варила сама из вишен, растущих в дальней части сада. Их цветки уже начали увядать и осыпались с ветвей, словно конфетти.

У нее вошло в привычку неторопливо завтракать за деревянным столом под деревьями, вдыхая немыслимый цветочный аромат. Ей требовалось побыть одной, чтобы переварить новые впечатления.

Лоренцо оказался очаровательным ребенком, очень живым и забавным. Бьянке хватило нескольких часов, чтобы влюбиться в него и в его маму. Все эти годы Бьянка была уверена, что Мария ненавидит ее и стремится оградить ее от отца, но очень скоро убедилась в обратном. Мария с радостью приняла ее в свой тесный семейный кружок; она привыкла к большим семьям и обладала огромным, любящим сердцем, в котором нашлось местечко и для падчерицы.