Методика обольщения - Холли Габбер Страница 34

— Да нет, скорее меняются… Я не семнадцатилетняя девочка, у меня за плечами опыт совместной жизни с различными… индивидуумами, про которых я тебе рассказывала. Так вот, извини за банальность, только Алан — мужчина всей моей жизни. Тут очень много составляющих. Мне в нем все нравится: его отнюдь не чудесный характер, его внешность, его ум; нравится, что в наших вкусах, интересах есть и много общего, и много различного. Ну и секс, разумеется… И дело вовсе не в том, что он какой-то суперлюбовник, просто речь идет об идеальном совпадении возможностей, желаний, требований. Он восхищается мной — иногда тайно, иногда явно, — а меня это так заводит… Получается, что его обожание подпитывает мою ответную реакцию.

Джессика, замерев, внимательно смотрела на Дорис. Она вспомнила взгляд, который Алан бросил на жену, когда им обеим вздумалось в его присутствии обсуждать достоинства бюстгальтеров без застежек. А ведь, пожалуй, Дорис его попросту дразнила! Столбик пепла упал на подлокотник кресла, Джессика, спохватившись, чертыхнулась и потянулась за пепельницей.

— Похоже на рождественскую сказку, а, Дорис?

— Просто мне повезло. Одной из сотни или одной из тысячи. Повезло. Рассказать тебе еще одну историю? Не надоело меня слушать? Так вот, в октябре нашему университету исполнилось сто пятьдесят лет, и по этому поводу — уже после всех официальных торжеств — устроили грандиозную неформальную вечеринку. Представь себе, Джесси, толпу профессоров и их толстых жен, фланирующих по залу туда-сюда с бокалами в руке и вежливо беседующих. Скука смертная! Один из них, весь сияющий и доброжелательный, поймал Алана и начал морочить ему голову, а я сначала стояла рядом и улыбалась до судорог, а потом, когда мне челюсти свело, а ноги стали подкашиваться, потихоньку выскользнула на балкон, чтобы сбросить туфли на каблуках и посидеть. И тут ко мне подкатывается некий молодой человек и начинает молоть всякий вздор. Он, видите ли, историк, он безумно счастлив, что будет служить в прославленном Эшфордском университете, а еще более он счастлив познакомиться с такой прелестной женщиной, которая к тому же преподает. Внешне ничего особенного — полноват, лицо круглое, как луна, жиденькие светлые кудряшки, да еще слегка заикается. Но говорит очень красиво, образно, такими, знаешь ли, фразами… круглыми, как его физиономия. А чем вы занимаетесь? Ах, биохимией! Ах, мне даже страшно представить, что это такое! А я пишу труд о Тридцатилетней войне. Ах, вы тоже не представляете, что это такое? Могу рассказать. Вам принести бокал мартини? Ну и так далее… И тут из тьмы на балконе выплывает Алан, как тень отца Гамлета. И с тем же выражением на лице, которое я охарактеризовала бы как… беспокойное.

Джессика искренне засмеялась, с легкостью представив эту сцену во всех подробностях.

— Я их знакомлю, оба слегка напрягаются — особенно этот бедолага, который явно не ожидал появления законного мужа… Собственно говоря, тут история с ним закончилась. А мы с Аланом — по его настоятельной просьбе — отбыли домой. Алан в очередной раз начал доводить меня своими придирками, и я в сердцах брякнула: «А что такого особенного случилось бы, даже если бы я тебе изменила?»

— Разве можно говорить такие вещи мужчине?

— Конечно, нельзя. Моему мужу в особенности. Тем более, я так не думала. Наиглупейшая глупость. Но я завелась плюс ко всему выпила на этом чертовом приеме… О боже, как он разъярился… Подскочил и ударил меня по лицу, причем с такой силой, что я отлетела к противоположной стене.

— Правда? Мой дядюшка тебя треснул?!

— Правда, правда. Еще как. Тебя это воодушевило?

— Просто я вспомнила одну сцену, в которой снимался Том. Значит, буйные страсти бывают не только в кино?

— Не только. Но я умоляю, Джесси, Алан не должен знать, что я тебе это рассказывала. Хорошо?

— Буду молчать до гробовой доски. А дальше?

— Дальше я испугалась по-настоящему, бросилась в спальню и заперла дверь. И тут же услышала звон и треск: как выяснилось позже, это взбесившийся супруг швырнул на пол мою обожаемую глиняную статуэтку, которую мы купили в одном приозерном городке. Представляешь?

Джессика покачала головой. Проще было представить воспламенившуюся от любовного жара бормашину. А уж образ сумрачного дяди Алана, крушащего все подряд от ревности, вообще не укладывался в ее сознании.

— Потом мы некоторое время спали в разных комнатах и не разговаривали. Я была вне себя: как он посмел поднять на меня руку? Был, правда, до этого один случай, когда он силой отволок меня на второй этаж, но тогда это больше походило на игру — хотя вопила я и брыкалась непритворно. Но чтобы ударить, с размаху… Я даже прикинула насчет развода. И знаешь, хотя мы безумно обиделись друг на друга, вскоре это вновь стало игрой: на работе-то мы общались! Просить прощения Алан и не думал, но через несколько дней встал в четыре утра и куда-то исчез, хотя в тот день дождь лил как из ведра. Оказалось, он поехал покупать такую же статуэтку. Как тебе? Дальше больше: с машиной Алана что-то случилось прямо на шоссе, а он не мог вызвать службу помощи, потому что забыл дома телефон. Химик он, конечно, замечательный, но с автомобилем ему не сладить. Битый час под потоками холодной воды ковырялся в его внутренностях, пока господь не послал на ту же трассу тяжелый фургон с ангелом-спасителем за рулем. Этот парень за пять минут все исправил… Ну вот, Алан вернулся, молча поставил статуэтку на место и, не глядя на меня, ушел в другую комнату. А уже через час его начало трясти, температура поднялась почти до сорока, голос пропал без следа. Ну и… пришлось мне забыть о нашей игре в молчанку. Я бегала, поила его чаем, водила в туалет. А потом, когда Алану назначили курс антибиотиков, еще делала уколы. А он капризничал, как младенец, сопротивлялся… И если разобраться, Джесси, я ухаживала за ним не из одного чувства долга, а потому, что искренне его жалела. Так что вывод простой: я его люблю… — Неожиданно сбившись с тона, Дорис хихикнула и метнула на Джессику бесовский взгляд. — Правда, со шприцем я действительно управляюсь неважно. Но уж пришлось ему потерпеть.

Джессика на минуту задумалась, представив, как Делает Тому уколы, а потом коротко вздохнула.

— Что ж, похоже, мой дядюшка в надежных руках.

— В надежных, в надежных. Из моих рук так просто не вырвешься.

Это я сразу поняла. Знаешь, Дорис, не так уж и плохо, что мы стали родственницами. Главное, с тобой можно говорить о чем угодно. Вот встретимся еще через годик, поднакопим за это время разных историй и поболтаем… Всласть.

— С удовольствием. Думаю, нам будет что рассказать друг другу.

После возвращения Джессики жизнь покатилась по привычным рельсам: она работала, Том бездельничал. Однако было видно, что длительный простой все больше угнетает его: он реже рассказывал про своих бесчисленных знакомых и подолгу висел на телефоне, ведя с невидимыми собеседниками долгие обстоятельные разговоры на околокинематографические темы. Цель этих многочасовых бесед была проста — получить либо полезную информацию, либо предложение. В случае продолжения работы над «Мэддингтон-колледжем» занятость была бы ему гарантирована: вампир Отто стал не просто одним из центральных, но и самым колоритным персонажем сериала; однако телевизионные боссы почему-то не спешили возобновлять съемки.