Салон мадам Кассандры, или Дневники начинающей ведьмы - Юлия Перевозчикова Страница 34

– Слышала. И даже на сайт в Интернете набредала. Интересно. Но что-то про огурцы я там ничего такого не читала.

– Это индивидуальная техника, говорю тебе, одна ведьма-симоронистка для себя разработала, а она, оказалось, у всех работает. Ну, в общем-то так и должно быть.

– А тебе зачем? У тебя же уже есть этот Глеб? Может, какую-нибудь другую технику? Чтобы он к тебе по-человечески относился?

– Ну, во-первых, чтобы воздействовать на другого человека, надо прежде всего изменить себя. Я так думаю. А потом, знаешь, Сашка, я вчера по церквям-то изрядно побегала, по твоему совету кстати. И семь сорокоустов ему заказала, а еще и себе три. И что-то у меня в голове сдвинулось. Мне вдруг показалось, что вроде и не люблю я его вовсе, просто самолюбие женское заедает. Он меня на это самолюбие цепляет, а я и цепляюсь, как дура. Мучаюсь. А люблю-то я совсем другого человека. И давно люблю. Он доктор. Мы с ним друзья. Уже много лет. Он хорошо ко мне относится, но не так, как мужчина к женщине. У него девушки все типа тебя, высокие брюнетки, стервозно-модельной внешности. Только не очень умные. Он их меняет часто, а толку… Я вдруг поняла, что отношения с Глебом – просто заменитель любви. Как заменитель сахара. Да, мужик он видный, красивый, и я его хочу, но сердце у меня, когда я с ним разговариваю, сильнее не бьется. А когда с доктором – бьется. И общаться мне с ним интереснее. Человек он гуманный и глубокий. Знаешь, у него потрясающая мама. Зубной врач. Я с ней подружилась и лечу у нее зубы. Я просто не верила в себя, думала, что если я не длинноногая брюнетка с глазами некормленой кошки, то мои шансы равны нулю. А теперь почему-то так не думаю.

– Ну, спасибо тебе, дорогая, и за стервозно-модельную внешность! И за глаза некормленой кошки!

– Глаза некормленой кошки не у тебя, а у его последней девушки. Жутко противная баба. Хотя красивая. У тебя глаза другие: теплые, веселые. Но все равно, вид… Ну как тебе сказать мягко, ну боевой, что ли. А ты что, считаешь, что у тебя вид бедной овечки?

– Ну не стервы же!

– А я и не сказала, что стервы. Но беззащитной, Саша, ты не выглядишь. Не обольщайся.

– Да? А в душе я такая беззащитная!

– В душе мы все беззащитные! Но кто это видит? Ну что, будешь кидать огурцы? Я лично буду!

– А огурцы нужно кидать, думая о конкретном человеке или просто?

– Огурцы нужно кидать, думая о качестве секса.

– Качество было хорошее. И количество тоже. Только повторится это не скоро.

– В смысле? Расскажи, наконец, все по порядку, что у вас было!

Глафира требовательно уставилась на меня своими большими голубыми глазами. И я раскололась. Рассказала ей про Аристарха, про то, что случилось прошлой ночью и что он уехал. Неизвестно куда и на два месяца. Весь рассказ Глафира смотрела на меня сочувственно.

– Не повезло! Какие же они все-таки козлы! – подытожила она, – Да, фигово тебе сейчас. Кидай огурцы. Может, все бросит и приедет. А может, полегчает, успокоишься. Или клин какой подвернется.

– В смысле?

– Мужская скорая помощь!

– Ну нет! Я его люблю.

– Ну и люби себе на здоровье. Кто против-то? А неудовлетворенные желания рождают женские болезни. Так мне мой гинеколог сказала.

– Не знаю, не знаю…

– Брось, Сашка! Ты никогда не была ханжой! В любом случае, что ты теряешь?

– Самоуважение.

Твое самоуважение зависит от того, бросишь ли ты огурцы или нет? Или будешь ты мучиться, или найдешь какое-то успокоение? Если будешь мучиться, то, значит, уважаешь себя, а если тебе полегчает, значит, все, просто дрянь последняя? А как ты думаешь, он будет хранить обет безбрачия, как католический священник? Ты в этом на сто процентов уверена? Я же не предлагаю тебе пойти на панель. Я предлагаю тебе расслабиться и не жить в режиме ожидания. Это что, плохо?

– Ну, нет, конечно… Насчет обета безбрачия не уверена, хотя не думаю, что он из тех, кто трахает все, что движется. Человек он цельный. Но в чем-то ты права. Пусть будет так, как будет. Давай ленточку резать. У тебя ножницы-то с собой?

– Глупый вопрос! Естественно!

За разговором мы подошли к набережной. Я перегнулась через парапет и засмотрелась. Перед нами текла величественная и неторопливая Нева. Холодная, сильная. Такая невозмутимая и равнодушная – отражение неспешного и несуетного духа моего странного города.

Мы аккуратно разрезали алую ленточку дорогими парикмахерскими ножницами и стали обвязывать огурцы. Я, как человек постоянно нуждающийся в деньгах, старательно подкладывала под ленточку монетку. Это было непросто, поскольку денежка то и дело норовила выскользнуть. Надо было ухитриться разместить ее так, чтобы она не вываливалась. Монеты достоинством десять копеек почему-то держались лучше, чем пятьдесят. А Глафира еще давала указания: «Решкой к огурцу, орлом к ленточке!» Не знаю, поможет ли мне эта симоронская магия улучшить качество секса, но это обвязывание огурцов меня развеселило. Тем более, что форма овоща рождала определенные довольно фривольные ассоциации. Еще к нам привязались два мотающихся без присмотра мальчика с вопросом: «Тетеньки, а что вы делаете?» На что получили ответ в духе классики советского кино: «Идите отсюда, мальчики!» И еще повезло, что я не стала цитировать Фай ну Раневскую, а то бы дети услышали знаменитое: «Пионэры, идите в жопу!» Эта фраза так и вертелась у меня на языке, но я сдержалась. Когда огурцы были обвязаны, мы принялись бросать их в воду. Глашка метала не очень далеко. Гранату я бы ей не доверила. Правда, ее огурцы тонули сразу. А я кидала далеко, но Мои вели себя как хотели. Одни плыли, другие тонули. Так мы кидали и кидали. Пока содержимое пакета не кончилось. И вот что удивительно – никто не смотрел на нас как на сумасшедших. На нас вообще никто не смотрел. А может, мы рыбу глушим динамитом? Жители моего города отличаются редкой деликатностью. Или совершенно нелюбопытны. Я еще не разобралась в этом питерском феномене. Но если прохожих специально не приглашать посмотреть на действо, сами они не подойдут. Вот даже на девушек, загорающих на Петропавловке без лифчиков, никто открыто не пялится, а лишь посматривают украдкой. А может, девушки жаждут внимания. Я бывала на этом пляже. Без лифчика загорают только те, у кого приличная грудь. Есть что показать. А не ценят! Глянут и глаза отведут. Может, это просто такой чисто питерский комплекс подчеркнутой деликатности? Мы не такие, как все (подразумевается, естественно, Москва), мы воспитанные? Однако стоило вернуться к огурцам. Мне было непонятно их поведение. Почему так по-разному вели себя овощи из одного ящика, а может, даже и с одной грядки? Я стала теребить подругу.

– Понимаешь, мне опыт подсказывает, – объяснила Глафира, – что, если огурцы плывут, секс будет не скоро, а если тонут – скоро. Я же тебе уже рассказывала! Ты вместе с огурцами вступаешь в отношения с Вселенной и пространственно-временным континуумом!