Идеальная жена - Виктория Александер Страница 34

Сабрина содрогнулась при виде неподвижного мужа, лежавшего на постели. Матросы принесли Николаса в каюту, раздели его и бросили окровавленную одежду на пол. Только легкое одеяло было наброшено на его обнаженное тело.

Сабрина со страхом откинула одеяло. Его дыхание было ровным. Она взглянула на покрасневшую, воспаленную покрытую ссадинами бронзовую кожу, на которой еще не проступили багрово-синие синяки. Кровавых открытых ран с выступающими из них костями не было. Она вздохнула с облегчением.

Сабрина осторожно ощупала его ребра. Каких-либо признаков серьезных повреждений она не обнаружила. Кожа под ее рукой была теплой, но не воспаленной. Она дотронулась до его живота и замерла, напомнив себе, что это всего лишь необходимый осмотр, не более.

И в то же время она не могла не восхищаться крепкими мускулами его груди. Ее руки сами собой потянулись к жестким темным волосам, покрывавшим ее. Она почувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце.

Что бы она чувствовала, если бы он прижал ее к своей груди? Если бы она слышала, как рядом с ее сердцем бьется его сердце? Что бы она ощущала, если бы ее обнаженные груди прижимались к этой крепкой груди? При этой мысли ее сердце учащенно забилось от пробуждавшегося желания его близости.

Из его губ вырвался стон, и она отдернула руку, словно обожглась о его кожу или ее опалило жаром собственного желания.

— Черт бы тебя побрал, Николас, ты добился своего. — Она намочила полотенце и приложила к его избитому лицу. — Ты заставил меня полюбить тебя.

В ее голосе звучало возмущение, но рука с нежностью смывала с его лица сгустки запекшейся крови. Рана над правым глазом исказила его красивое лицо, левая щека распухла и посинела. Сабрина поморщилась, представив, какую боль он испытывает, и ее тон смягчился.

— Знаешь, так не годится. Я не встречала в свете ни одной жены, которая любила бы своего мужа.

Сабрина вздохнула и задумалась. Ей раньше было неведомо такое чувство. Ни с Джеком, ни с кем-то другим. Она не представляла себе, что страсть обладает такой могущественной силой. Страсть заставляла ее не замечать печальной действительности: Николас не был человеком, способным ответить на ее любовь. Он пользовался словом «любовь» как дешевой приправой, чтобы придать остроту и вкус блюду, не думая о самой пище. Может быть, достаточно того, что она его любит?

Она не спускала с него глаз, удивляясь, почему Николас до сих пор не приходит в себя. Саймон говорил, что он поправится, если нет никаких серьезных повреждений. Пригладив ему волосы, она задумчиво смотрела на него. Ему досталось не больше, чем Мэтту, а он все еще без сознания. Если только…

Сабрина осторожно приподняла его голову и пощупала затылок и сразу же нашла то, чего и боялась, — огромную шишку на затылке. Этот удар он получил не в драке, а от падения, подстроенного ею.

Она поняла свою вину и растерянно смотрела на неподвижное тело.

— Боже мой, Николас. Прости меня, Я совсем не хотела этого. Ты должен поправиться. — Она понизила голос и взволнованно зашептала: — Между нами еще так много невысказанного. Я не позволю тебе покинуть меня, когда нам столько надо еще решить. Честно предупреждаю, муж мой, я тебя из-под земли достану, если не вернешься ко мне.

Сабрина порывисто наклонилась к нему и дотронулась губами до его губ. Она намочила полотенце, отжала покрасневшую воду и прикладывала к его лбу, не переставая говорить, перескакивая с одного на другое, делясь своими мыслями, рассказывая о своих снах и желаниях, о своем прошлом и об их общем будущем.

День сменился ночью, снова настал день, а Сабрина не отходила от него. Саймон, время от времени заходивший к ним, согласился с Сабриной, что эта шишка на голове, скорее всего и является причиной того, что до сих пор к нему не вернулось сознание. Она мало спала, обтирала его лицо и тело, не переставая шептать слова ободрения, огорчения, заботы и любви, прекрасно понимая, что он не слышит ни слова. Но ей хотелось верить, что, может быть, каким-то образом он понимает ее.

Где-то в глубине его мозга пробуждалось сознание. Влажный, холодный, тяжелый воздух давил на кожу. Соленый пряный запах моря щекотал ноздри. До него смутно доносились рев океана и плеск волн. Глухо… издалека. Непрестанные удары волн раздавались вдали. Все вокруг было окутано непроницаемой мглой. Что это — сон? Или смерть? Николас пытался выбраться из темноты, всплыть со дна моря небытия. Он тряхнул головой, и горячая волна боли пронзила его. Боль! Знакомая, но непонятная. Разрывавшая голову и терзавшая тело. Он попытался открыть глаза, но это ему не удалось. Неужели он слишком слаб? Или у него завязаны глаза? Вокруг слышались голоса, но только один доходил до его сознания.