Воскресшая любовь - Мэдлин Хантер Страница 34

Вместе со свежим ветерком в окно комнаты проникали едва различимые звуки просыпающегося Лондона. Кристиан прислушивался к доносившемуся издали грохоту первых экипажей и повозок, которые двигались по безлюдным предрассветным улицам.

Леона безмятежно спала в его объятиях – такая женственная и мягкая, что Кристиану не хотелось от нее уходить. Ему хотелось провести с ней весь день. Этой ночью они мало спали, и Леона уснула как убитая.

Ему было очень хорошо с ней. Кристиану не хотелось думать о том, что их ждет в будущем. Он предпочел бы пока обойтись без официального предложения. Но если окажется, что она от него этого ждет, – что ж, он готов на это пойти.

Может быть, он прав и дело именно так и обстоит. Когда они с ней спорили из-за Педро, она говорила что-то о стабильности, о чувстве защищенности. А сейчас единственным источником стабильности был дом ее брата.

Истербрук понимал, что для любой женщины естественно думать о таких вещах. Тем более это естественно для Леоны. Когда торговое предприятие ее отца переживало полосу неудач, возможно, являвшихся результатом тайного заговора, Леона ощущала себя беззащитной.

Пока она спала, Кристиан любовался ею. Спокойное и безмятежное лицо с длинными темными ресницами. Пухлые губы чуть приоткрыты. Черные волосы рассыпались по подушке.

На ветке дерева возле открытого окна примостились птицы, наполнив спальню веселыми трелями. Птичьему щебету вторило чье-то еле слышное бормотание. Кристиан закрыл глаза и прислушался.

До него донеслись чьи-то голоса. Истербрук понял, что звуки доносились из открытого окна, которое выходило в сад. Осторожно, чтобы не разбудить Леону, Кристиан поднялся с постели и выглянул в окно.

Внизу, прямо под окном, стояла Изабелла. Ее черные волосы были не убраны – значит, девушка только что встала. Она негромко разговаривала о чем-то с двумя мужчинами, взволнованно жестикулируя.

Казалось, эти трое спорили. Они говорили так тихо, что из окна можно было услышать только слабое жужжание.

– Что, ради всего святого, ты здесь делаешь, Фиппен?

Все трое повернули голову и посмотрели на Истербрука. Фиппен замер, затем, поспешно спрятавшись за спиной Миллера, с опаской поглядывал в сторону окна. Миллер улыбался. Он был еще слишком молод и неопытен, чтобы понять, что бывают моменты, когда твоя жизнь висит на волоске.

– Извините, что мы вас разбудили, милорд. Но может быть, это даже к лучшему. Здешняя горничная наотрез отказалась входить в хозяйскую спальню, как мы ее ни уговаривали.

– Неудивительно: если бы она это сделала, я бы очень сильно рассердился. Она хорошая служанка и знает, как важно вести себя осмотрительно и быть незаметной.

Фиппен округлил глаза. Миллер захлопал ресницами.

– Мы бы не пришли, не будь дело очень важным, сэр. Вчера ночью принесли записку от вашего брата, лорда Хейдена.

Была только одна причина, по которой Хейден мог прислать записку среди ночи.

– Все закончилось? Да?

– Да, милорд. Леди Алексия разрешилась от бремени и…

– Она хорошо себя чувствует? Здоров ли ребенок?

– Да, милорд, с ними все в порядке. Вчера ночью мы ждали вас. Думали, вы вернетесь домой. Когда вы не пришли ночевать, я сказал Фиппену, что нам нужно попытаться вас разыскать, потому что вы ждете не дождетесь этих новостей. И вы уж извините, конечно, но я догадался, что вас можно найти в этом доме.

– Молодец. Фиппен, поднимайся в дом. Помоги Изабелле приготовить ванну. Миллер, ступай в дом к Хейдену и передай ему, что я сейчас же буду у него.

Кристиан отвернулся от окна и увидел, что Леона проснулась и сидит на кровати.

– Что случилось? Почему ты кричал?

– Я не кричал.

– Кричал. Только что. Наверное, ты разбудил всех людей в округе. – Леона подошла к Кристиану, не обращая внимания на то, что оба они голые. Она посмотрела в окно. – С кем ты разговаривал?

– Со своим слугой и с камердинером.

– Они всегда следуют за тобой туда, где живут твои любовницы?

– Это особый случай. – Истербрук сообщил Леоне приятные новости. – Фиппен поможет Изабелле приготовить ванну и все такое. Я хочу как можно скорее быть в доме брата. Нам нужно торопиться.

– Нам?

– Я хочу представить вас Алексии. Вам она понравится. – Истербрук снова перешел с Леоной на вы.

Леона посмотрела на него как на полоумного:

– Истербрук, вы с ума сошли. Женщина только что родила. Ей сейчас не до этого. А вы – со своими визитами.

– Мы свои люди. Мы же близкие родственники. А что касается вас, она не будет против. Она будет рада с вами познакомиться. Не сомневаюсь в этом.

В этот момент в дверь тихонько постучали. Переглянувшись, оба вспомнили, что стоят посреди комнаты совершенно голые. Истербрук поспешно надел брюки.

– Наверняка у вас есть еще одна комната. Мы с Фиппеном воспользуемся ею. Скажите Изабелле, чтобы поторопилась.

Кристиан деловито чмокнул Леону в щечку и открыл дверь. В дверях стояла Изабелла. Увидев обнаженного по пояс Истербрука, она округлила глаза, а затем скромно потупилась. Кристиан как ни в чем не бывало прошествовал мимо Изабеллы. Ему нужно было немедленно разыскать Фиппена.

Вот так ночка! У него появилась новая возлюбленная, а у Хейдена – ребенок!

Уже много лет Леона считала себя умудренной опытом женщиной, и ей это нравилось. Она знала, что обладает большими способностями по части приспособления к обычаям и нравам иноземцев.

В странах, где у женщин было принято прятать лица, Леона, согласно местному обычаю, надевала платок и закрывала лицо. Она могла есть любую пищу, даже если не знала, из чего она приготовлена. Когда она проводила деловые переговоры, ей удавалось находить общий язык с людьми всех цветов кожи, с представителями любых религий. Но она никогда не пыталась быть для них чем-то большим, чем просто одной из женщин. Деловые люди закрывали глаза на то, что перед ними женщина, потому что Леона уважала обычаи и верования их страны, а еще за то, что делала им выгодные предложения.

Однако Лондон не Макао. В Англии существовали определенные тонкости правил поведения и норм морали. Леона очень быстро разгадала особенности английского воспитания и старалась уважать принятые в Англии нравственные нормы.

Поэтому сейчас, когда они с Истербруком ехали в экипаже по Хилл-стрит, Леона нервно кусала губы, сожалея о том, что, отправляясь поздравить брата с рождением ребенка, Кристиан решил взять ее с собой.

Спорить с Истербруком сегодня бесполезно. Он считает себя выше норм и правил. По его мнению, это он, маркиз Истербрук, должен диктовать правила. Он не считал себя обязанным слепо подчиняться принятым в обществе нормам поведения, которые призваны блюсти нравственность для людей, стоящих ниже, чем он, на социальной лестнице. Истербрук буквально втащил упиравшуюся Леону в экипаж.