Львица - Кэтрин Скоулс Страница 34

Когда на экране появился текст, Эмма с интересом придвинулась поближе к монитору. Послание было длинным — целая страница. При этом никакого приветствия, что было очень похоже на Саймона. С хмурым выражением лица Эмма принялась читать письмо. Очень скоро она уже перескакивала через строчки, выдергивая отдельные фразы типа «буровые пробы», «недельный траверс по льду», «хорошо, что удалось на полдня позаимствовать колун», «многообещающие образцы», «смешные пингвины»… Саймон долго рассказывал о визите на русскую базу, жаловался на то, что сложно уснуть, когда на улице темно двадцать три часа в сутки.

Дочитав письмо, Эмма молча уставилась на экран. В конце своего послания Саймон написал «целую» и поставил смайлик. Он ни словом не обмолвился о ее поездке, о станции полевых исследований и о ее дне рождения. Эмма покачала головой. Скорее всего, Саймон потерял счет времени. Он сейчас был подобен наркоману под кайфом — как Саймон любил выражаться, за тем исключением, что его наркотиком была Антарктида. Это была главная любовь всей его жизни. С того времени как они с Саймоном стали встречаться, он ездил туда только в короткие летние поездки, а сейчас ему представилась возможность провести там всю зиму. Целых восемь месяцев. Эмма вспомнила вечер, когда Саймон сообщил ей о том, что ему удалость попасть в состав экспедиции. Они встретились в баре после работы. Саймон, только что вернувшийся с совещания, был одет в один из своих лучших костюмов. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук. Контраст между его обветренным мужественным лицом и деловым костюмом делал его очень привлекательным. Пока он стоял у барной стойки и заказывал напитки, Эмма заметила, что несколько молодых женщин не сводят с него глаз.

— У меня, скорее всего, не получится поехать с тобой в Танзанию, — сказал Саймон. Он произнес это с нарочитой непринужденностью, но по его внешнему виду можно было догадаться, что он чувствует неловкость.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть возможность провести эту зиму на станции Макмурдо.

Эмма промолчала, поскольку была слишком обескуражена этой новостью. Саймон же, выдержав паузу, принялся подробно рассказывать о предстоящем исследовании. Это будет проект международного уровня на основе сухих долин. Учитывая длительность поездки, у Саймона появился реальный шанс провести серьезное исследование.

Эмма поняла, что Саймон давно вынашивал этот план, и сейчас ничто уже не изменит его решения. Она склонила голову над своим бокалом и уставилась на покрытое тонкой пленкой красное вино. Эмма знала, что у нее нет никаких шансов переубедить его.

— Как бы то ни было, мне кажется, что тебе лучше будет поехать одной, — продолжал Саймон. — В конце концов, речь идет о твоей матери и о твоем прошлом.

Эмма молча кивнула. В его словах была доля истины. Она прекрасно осознавала, что ему нет никакого дела ни до ее матери, ни до того места, где она работала. Единственная цель этой поездки заключалась в том, чтобы Эмма наконец попрощалась со всем этим и освободилась от груза прошлого. Может, это даже к лучшему, что Саймон с ней не поедет, — тогда она сможет более открыто следовать своим чувствам. Но проблема состояла в том, что Эмме хотелось разделить это важное событие в ее жизни вместе с ним. Кроме того, она с нетерпением ждала этой поездки как возможности побыть вдвоем, не отвлекаясь на работу.

— Наверное, ты прав, — после паузы произнесла Эмма.

— Я знал, что могу рассчитывать на твою поддержку. — Улыбнувшись, Саймон потянулся к ней, чтобы обнять ее за талию и поцеловать в щеку.

От него пахло пивом, которое он пил, и цитрусовым гелем для душа. Он слегка дотронулся губами до ее уха и шепнул:

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, Эм.

После легкого сопротивления Эмма все-таки позволила ему себя обнять. В конце концов, было бы странно удивляться поведению Саймона. Она всегда отдавала себе отчет в том, что это не тот мужчина, которого можно к себе привязать. Попытайся она держать его на привязи, он тут же от нее уйдет. И тогда она останется совсем одна, и от самой этой мысли ее бросало в дрожь. Одна зубная щетка в ванной… Постель на одной стороне кровати, которая всегда остается несмятой… Корзина для белья, в которой лежат только ее вещи… И страницы в ежедневнике, на которых не отмечена красным дата, когда «Саймон возвращается домой».

Эмма безучастно смотрела на экран монитора, но потом взяла себя в руки и быстро набрала ответное письмо, в котором написала, что у нее все хорошо, что она здорова и прекрасно проводит время. Нажав «отправить», она почувствовала, как ее охватывает гнетущее ощущение безнадежности. Эмма поспешила задвинуть это чувство на задний план и вместо этого сосредоточила свое внимание на втором письме, которое представляло для нее интерес среди прочих сообщений. Это было письмо от Мойры, ее помощницы по лаборатории. Щелкнув клавишей мыши, чтобы открыть сообщение, она моментально почувствовала облегчение от контакта с четко организованным миром института — единственным местом в этом мире, где Эмма точно понимала, кто она такая, что ей нужно делать и почему.

Мойра вкратце сообщала ей, что мыши из группы MS4 благополучно родились с помощью кесарева сечения и отданы новой приемной матери.

«Очень хорошо», — сказала про себя Эмма.

Эти мыши были выведены с особой генетической мутацией, необходимой для ее нового исследования. Но животные оказались не в состоянии выращивать свое потомство, и поэтому новорожденных мышат приходилось отдавать приемным матерям. Никто не был уверен в том, что эта идея сработает, и поэтому Эмма была рада узнать, что все прошло хорошо. Это значит, что по возвращении домой она сможет без промедления приступить к разработке своего нового проекта.

Закрыв почтовый ящик, Эмма встала из-за компьютера, подошла к барной стойке и села рядом с Мози.

— Вы быстро справились, — сказал он. — Обычно туристы долго сидят в Интернете.

— Мне нужно было проверить только письма по работе, — улыбнувшись, ответила Эмма. — Сами знаете, от работы не убежишь!

Тут на площадь выехала машина и направилась прямиком к полицейскому участку. Это был внедорожник, покрытый слоем характерной серой пыли из пустыни. Машина припарковалась перед участком, на территории, огороженной белыми булыжниками.

— Выглядит как одна из машин поисковой команды, — заметила Эмма. Ее снова охватило беспокойство за судьбу Энджел.

— Дай Бог, чтобы ее нашли, — ответил Мози.

Эмма сделала глубокий вдох, стараясь ослабить внутреннее напряжение. Внимание ее привлек большой полосатый кот, сидевший тут же на одной из скамеек. Животное выглядело наполовину диким: со шрамами на морде, с порванным ухом и проплешинами на теле. Кот вытянул жилистую заднюю ногу и начал вылизывать свой редкий мех. Неожиданно мимо пролетела резиновая тапка и ударила животное прямо по голове. Кот молниеносно спрыгнул со скамейки и скрылся из виду. Обернувшись, Эмма увидела того же самого мальчугана, который обслуживал их во время их первого визита. Довольный собой, он подошел, чтобы забрать свою тапку.