Поцелуй герцога - Элоиза Джеймс Страница 34

Конечно, Оливия не была новичком в искусстве флирта, не говоря уже о таком чувстве, как вожделение, говорил себе герцог. И это вполне естественно. Для доказательства его предположения не нужен был третий тест: по какой-то невероятной причине герцог легко попадал под власть женщин, весьма вольно трактовавших понятие целомудрия.

Но что еще хуже, Оливией он был очарован сильнее, чем Еванджелиной.

Еванджелина поражала его: он хотел привести ее домой, заботиться о ней, любить. Завитки ее волос и серебристый смех завораживали. Однако герцог не испытывал этого невероятного сладострастного ощущения, безумия, затмевавшего рассудок, от которого закипала кровь.

Ему не нужно было даже смотреть на Оливию, чтобы мысленно представить ее черты. В уголках глаз ее ресницы были чуть длиннее, отчего взгляд приобретал лукавство и делал ее чуть похожей на Клеопатру. Представляя ее тело, он испытывал возбуждение. Пышные изгибы и нежная, кремовая кожа.

И у нее были честные глаза. В отличие от Еванджелины она сразу сказала ему правду. Обе женщины были, мягко говоря, далеко не целомудренными. Но Оливия и не притворялась другой.

Более того, когда он спросил ее, не предпочтет ли она его вместо Монтсуррея, она осталась верна маркизу. У герцога было такое чувство, что это навсегда: пусть она кокетлива, но как только выйдет замуж за вернувшегося с войны героя, то будет ему верна.

И другая важная особенность: Оливия невероятно желанна. В его руках она была похожа на пламя.

Еванджелине были нужны слова. Именно об этом она мечтала. Во время близости она визжала и толкала его в грудь, ей было ненавистно, что он возвышается над ней. И до, и после для нее значение имели лишь слова. А герцог не умел красиво говорить.

Его конь перешел на шаг, и Оливия поравнялась с ним. От быстрой езды и ветра на ее щеках появился очаровательный румянец.

— Мне нравится ваша шляпка, — внезапно сказал Куин. Она была похожа на вишенку поверх пышной копны темных, с бронзовым отливом волос. Поскольку никакой пользы от нее определенно не было, скорее всего, шляпку создали лишь для того, чтобы мужчины мечтали ее сорвать.

На лице Оливии появилось удивление, но она тут же улыбнулась.

— Она не защитит меня от дождя.

Герцог свернул на узкую тропу. Позади них слышалось цоканье копыт пони.

— Мы отнесем воздушных змеев на вершину хребта, — сказал он. — Лучше всего они будут подниматься вверх с холма, а здесь к тому же особенно ветрено. Иногда приходится распустить несколько метров веревки, прежде чем змей, потеряет высоту.

Оливия с любопытством взглянула на него.

— Похоже, вы разбираетесь в воздушных змеях, а это все равно как если бы взрослый человек признался, что любит играть в камешки.

Его сердце забилось.

— Когда-то я играл… — произнес он, не сдержавшись. Какой смысл рассказывать ей подробности? Герцог пытался смириться с тем, что Оливия не будет принадлежать ему. Она принадлежала другому мужчине — патриоту с куриными мозгами.

Он попытался перевести разговор на что-нибудь другое.

— Разве можно забыть, как запускать воздушных змеев?

— Полагаю нет. — Но на лице Оливии было любопытство, словно она читала его мысли.

Он спрыгнул с коня, перебросил поводья через ветку кустарника и подошел к Оливии. Как нелепо. Должно быть, в его глазах читалось желание, и от этого герцог чувствовал себя беспомощным и немного безумным. И все же он подошел к Оливии и обхватил ее за талию, потому что кто такие мужчины на самом деле? Животные, думающие о спаривании, как и любое другое двуногое. Или четвероногое, если на то пошло.

— О чем вы думаете? — спросила она, расправляя подол платья.

— О науке, — солгал он.

— Значит, вы интересуетесь не только математическими функциями? — Она перекинула поводья своей лошади через ту же самую ветку.

— Да. Но я не хочу, чтобы вы заснули от скуки, поэтому не стану вдаваться в подробности, иначе нам придется везти вас домой в повозке.

Джастин уже привязывал пони. Подошел к повозке узнать, не собирается ли выходить его тетушка, но она заявила, что оттуда ей лучше видно.

Куин вытащил из повозки ящик с воздушными змеями. Крышка открылась легко, словно их запускали лишь вчера, и не было всех этих прошедших дней. Глубоко вздохнув, герцог достал первого змея: вишнево-красного, легкого и быстрого, который взмывал в воздух и столь же стремительно падал на землю.

Под ним лежали еще два прочных змея, способных долго парить в воздухе. А под ними… Он бережно коснулся изящного каркаса из гладкого дерева, словно прикасался к ребенку, когда-то державшему змея в руке.

С трудом сглотнув, герцог захлопнул крышку.

— У меня для нас три змея, — сказал он. Голос был сдавленным и суровым, и Оливия быстро взглянула ему в лицо. Он заставил себя улыбнуться, но улыбка получилась мрачной.

Джастин подпрыгнул.

— Красный мне никогда не нравился, — весело заявил он, словно у этих змеев не было своей истории. — Слишком быстрый. Я возьму какой-нибудь другой.

— Надо привязать катушку, — заметил Куин, подавая ему змея.

Оливия схватила вишневый.

— Мне вот этот нравится!

— Он подходит к вашей шляпке, — произнес герцог, откашлявшись. — Я привяжу вам катушку. — Куин занялся делом, избегая смотреть ей в глаза. Странно, но он мог прочесть по ним все, и видимо, она обладала такой же способностью. Он мог поклясться, она видит его отчаяние и даже ужасное, опустошающее одиночество в его душе.

— А теперь, — быстро сказал герцог, привязав обе катушки, — мы поднимемся на хребет.

Понадобилось время и много смеха — правда, это не касалось Куина, просто потому что он редко смеялся, — прежде чем все три змея были отпущены в небо.