Не родись красивой - Марта Раева Страница 34

Катя стояла в коридоре, оглушенная и разбитая. Не заметила, как оказалась сидящей перед сыном, который требовал внимания. Сначала, совсем как маленькая девочка, она с обидой обдумывала обвинение Игоря в том, что она любит трех мужчин. Ну, здесь он не прав. Костю нынешнего она точно не любит. Митю она любит? Как мужчину? Тут она призадумалась. Игоря она, конечно же, любит. Но и над этим тоже надо хорошенько подумать. Потом она опомнилась. Игорь просто сказал эти слова, чтобы задеть, обидеть.

Затем пришла пора обвинить Митю за то, что поставил ее в такое положение, нашел время, чтобы внести раздор в ее личную жизнь. Но почему она его не оттолкнула, когда он ее страстно целовал? Этот вопрос поставил ее в тупик.

И наконец, ее накрыла волна стыда и вины перед Игорем. Господи, что она наделала? Как можно было сделать его несчастным? Приехал, чтобы сразу же покинуть ее, сына, дом и вернуться в свою берлогу. Но и он тоже хорош! Как можно из-за этой сцены — да, безобразной, и она виновата, никто другой! — порвать с ней, поставить под удар их семью! Ведь была семья, она ею гордилась. Гордилась, что такой мужчина, как Игорь, ее полюбил. Но что-то быстро он от нее отказался… Гордость, обида? Или все копилось в душе, чтобы настала пора разом оборвать их отношения?

Так думала Катя, занимаясь привычными делами: поиграть с Санечкой, быстренько принять душ, выкупать сына, уложить его спать. Уже прибираясь перед сном на кухне, она вдруг была настигнута новой мыслью и готова расплакаться от нее и признать, что Игорь мог втайне ждать момента, чтобы найти повод с ней расстаться. Эта мысль ее покоробила, потом ужаснула, потом сделала ее глубоко несчастной. Уснула с заплаканным лицом и разбитым сердцем.

На другой день утром встретила тетю — была с ней договоренность, оставила их с сыном. Провела укороченный день в потерянном состоянии, но надо было проследить за подготовкой вечернего мероприятия. После встретить Лидию Ивановну, перечислить советы по уходу за сыном. И подготовиться к вечернему празднеству по случаю успешного окончания главного этапа работы над проектом. Поняла, что встретится там с Митей — он был в числе приглашенных. Снова от стыда сжалось в сердце, и она с большой неохотой отправилась в ресторан.

Были речи, смех и улыбки, не оставляло желание расслабиться. Катины помощники вспоминали со сцены смешные случаи в работе. Знаменитый певец пел песни о любви. Мити не было. И когда она уже навеселе танцевала со своим коллегой-дизайнером Олегом, кто-то остановил их. Катя повернула голову и увидела Митю. Он смотрел без улыбки, извинился перед Олегом, и повел ее в танце. Тоже не было сил улыбаться.

— Катя, решил прийти, повиниться. Прости меня за вчерашнее.

— Да, ты мудро поступаешь, если признаешь свою вину. Я тебя прощаю. Но с завтрашнего дня прошу больше не встречаться со мной. А сейчас мне нужно вернуться домой к сыну. — Освободилась от его рук, отстранилась. — Пойдем, проводишь меня.

Остановились там, где было меньше гостей.

— Дальше я сама пойду, Митя. Знаешь, это ведь я виновата в том, что разрушила свое счастье. А ты не виноват. Но и видеть тебя не хочу.

Катя шла домой по морозной улице с тяжелым сердцем. В памяти стояло Митино обескураженное лицо. И такое отчаяние в глазах, когда он попытался остановить ее. Но она с силой вырвала руку и сердито крикнула, глядя в эти милые сердцу серые глаза: «Не трогай меня!»

Слезы текли сами собой. Митя все испортил, и она больше его не увидит. И Игоря не увидит, потому что тоже так решила — больше не упрашивать, не умолять. Ведь понимала, что на этот раз любовь Игоря не поможет сохранить их счастье. Испарилась ее уверенность в том, что его любовь способна простить, закрыть глаза на ошибки любимого человека.

Было не так поздно, когда она позвонила Лидии Ивановне. Сын уже спал. Лидия Ивановна уже собралась, ее ждала машина. Пожелали друг другу хорошо провести два воскресных дня, чтобы вновь встретиться в начале следующей рабочей недели.

Когда Лидия Ивановна вернулась домой, муж сказал, что к Косте пришел Митя, и они общаются одни. Наташа, как часто бывало, не ночевала дома. Оба только вздохнули, но не стали говорить об этом. Брак сына трещал по швам, и это была больная тема.

А наверху шел тяжелый разговор. Вернее, он тяжелый был для Мити, а Костя удивленно слушал друга. Впервые они заговорили на тему Митиных отношений с женщинами. Не потому, что это было табу, а потому, что Митя всегда был спокоен в этом вопросе: не радовался новой привязанности, не печалился быстрому расставанию. Когда-то его любовь к встреченной еще в юности девушке закончилась страшным разочарованием, потому что она выбрала не любовь, а жизнь в богатстве и роскоши. Сейчас жила где-то на вилле в Средиземном море, имела все, что желала ее душа. И была, вероятно, счастлива.

Но сейчас Костя не узнавал своего друга, потому что он был не на шутку влюблен. И в кого? В Катю! И был несчастен, потому что Катя смертельно обиделась на него и запретила видеться с ней.

— Митя, но ты ведь знал, что она замужем.

— Да, знал. И знал то, что это гражданский брак.

— Они были счастливы. На что ты надеялся?

— Да не знаю я… Только недавно понял, что со мной. Костя, это любовь! Господи, это чувство я испытываю снова! Оказывается, я еще способен полюбить… А ведь уже отчаялся… Думал, все уже выжжено внутри, сожжено…

— Когда ты понял? И что, в конце концов, произошло?

— Как-то незаметно эта любовь ко мне пришла… Неожиданно… А ведь когда-то я ее нечаянно поцеловал. Твою любимую девушку поцеловал… Говорю тебе сейчас, потому что ты все забыл, не помнишь… Разве я встал бы у тебя на пути, когда вы любили друг друга?! Но подспудно что-то зрело во мне. Когда вы развелись, я ее жалел очень. Но отмахивался от этого чувства. Заставлял себя с ней не видеться. И проморгал! Дурак!

— Господи, о чем ты говоришь? Да не мельтеши! Сядь, наконец!

— Рассказал о ней Игорю. Случайно… А тот еще раньше ее видел и сразу понял, что любит только ее, хоть и сопляк по сравнению со мной. Я имею в виду, что несмотря на свои увлечения и романы, распознал свое чувство. Не ожидал, что она ему нужна была любая, ты понимаешь? С ребенком или без него, больная, бедная — любая! Ничто бы его не остановило… А я опомнился, но было поздно…

— Но ты сказал, что разрушил ее счастье…

— В том-то и беда! Теперь мне точно ничего не светит. Это надо знать Катю. Она необыкновенная. Другой такой нет в мире, я и раньше это знал. — Митя застонал. Но потом верх в нем взял спокойный, благоразумный, прежний Митя. — Конечно, я послушаюсь ее. Не буду напоминать о себе. Не смогу. Не хочу ей больше страданий доставлять.