Сквозь Боль - Влас Свободин Страница 34

— Доброе утро Ирина. — улыбается уголками губ. — Меня зовут Арсений Одерович, я заведующий отделения. Как вы себя чувствуете?

— Паршиво. — честно признаюсь. — Скажите мне Арсений Одерович. Скажите правду, я потеряла ребенка? — жалобно прошептала. Голоса у меня уже не было.

— Нам хирургически пришлось остановить кровотечение. У вас была отслойка плаценты и небольшое раскрытие шейки матки. Мне пришлось накладывать швы на шейку матки. — успокаивающим монотонным голосом перечисляет мне врач.

— Вам удалось спасти ребенка? — единственное что меня волнует. Пусть хоть всю меня зашьют, перешьют. Только бы спасли.

— Да. — улыбается. — Это было не просто, но беременность удалось сохранить.

— Спасибо. — в голос рыдаю я. Прикрыв рот ладошкой, сдерживая крик. Только уже от радости. Глажу животик. Маленький мой, жив, жив.

— Так, стоп, стоп. Никаких слез- восклицает врач. — Я запрещаю вам плакать. Слышите Субботина. Запрещаю. В вашем положении, никак нельзя.

— Да, простите. — вытираю слезы, всхлипывая. — Простите, я уже и не надеялась. — и тут меня бросает в холодный пот.

Я вспоминаю о том, что за все утро мой малыш ни разу не толкнулся.

— Арсений Одерович, он не толкался, это нормально. Обычно с утра он всегда так пинается. А сейчас тишина. Как проснулась ни одного пиночка.

Арсений Одерович, достает из кармана фетальный допплер, из другого тюбик с гелем.

— Приподнимите сорочку, сейчас мы его послушаем. — присаживается на стул рядом с моей кроватью.

Через пару секунд, я с самой радостной улыбкой слышу сердцебиение малыша. Спасибо тебе боже, спасибо. С губ срывается вздох облегчения.

Мой маленький жив…

— Он, наверное, спит. — задумчиво говорит врач.

— А можно мне телефон. Мужу позвонить? — умоляюще смотрю на врача.

— Чуть позже медсестра вам принесет вещи. И вы сможете поговорить с мужем. — улыбается врач.

— Хорошо. Спасибо. И если можно последний вопрос.

— Дерзайте. — делает взмах рукой, позволяя.

— Я здесь надолго?

— Думаю около недели вас придется тут подержать. Все будет зависеть от контрольного УЗИ, и вашего самочувствия. — кивает. — Я на все вопросы ответил? Могу идти?

— Да.

После ухода врача, ко мне приходит медсестра и меняет капельницу, ставит два укола, и молча покидает кабинет. Я же от усталости, сама не заметила, как уснула.

Было не просто разлепить разбухшие веки. За окном царила глубокая ночь. Сколько же я проспала?

Затуманенный разум отказывался здраво функционировать. Я не понимала какой сейчас день, время. Что я тут делаю. Взгляд лениво скользнул по капельнице. Сколько же в меня уже влили. Рука онемела.

Меня ощутимо пнули, соглашаясь с моим недовольством, искренне рассмеялась, поглаживая животик. Мой маленький, мама так переживала за тебя. Прости меня родной, прости, я чуть не погубила тебя.

Я так виновата перед тобой.

На тумбочке стоит тарелка с твороженной запеканкой и сметаной, и кружка с соком. Облизнулась. В животе тут же заурчало. Схватила тарелку, принимаясь за еду.

Мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела. Я постанывала и облизывала губы. Какая же вкусная запеканка. Видимо с голодухи мои вкусовые рецепторы дали сбой. И теперь мне кажется, что больничная еда, для меня лучшее что я ела в своей жизни.

Мой телефон зажужжал на тумбочке. Взволнованно взяла его. Открывая сотню непрочитанных сообщений. Сколько же их. Почитаю позже. Нужно позвонить Роме.

Мне отвечают после второго гудка.

· — Любимая моя. Как ты? — взволнованно шепчет Рома.

· — Хорошо. Поела запеканки. И наш малыш радостно толкается. — посмеиваюсь в трубку.

· — Слава богу. Я так боялся потерять тебя. Вас. — признается муж. А у меня ком в горле. Если бы он знал, как боялась я.

· — Я тоже любимый. Я тоже. — всхлипываю. — Ром, а Матвея нашли. — у меня кончики пальцев на руке покалывает от переживания.

Сердце замерло в груди, кажется, я даже не дышала.

· — Я лично занялся поисками сына. Ириш, прошу тебя не думай о плохом. Тебе нервничать нельзя. Подумай о маленьком, он нуждается в тебе. А я найду сына и привезу его. Слышишь? — меня хватает на сдавленное «угу». — Я привезу сына домой. Обещаю.

· — Верю. — вытираю слезы, шепчу ему. — Я буду ждать.

· — Хорошо. Ты ложись спать, отдыхай. Как только будут новости, я позвоню. Прости, я приехать не смогу, меня нет в городе. — прикрываю глаза. Эта сволота куда-то увезла моего сына. Подонок.

· — Я обещаю беречь себя и малыша. — отключаю звонок. И поворачиваюсь к стенке. Молясь чтобы с моим сыном все было хорошо. И Рома нашел его.

На следующий день, после всех процедур, старалась мысленно абстрагироваться. Ведь я понимала, что все эти события и переживания могут навлечь трагичный исход, для моего пока еще не родившегося ребенка. Я знаю, что Рома землю носом роет, он не вернется без Матвея. Я верю ему.

Он обязательно сдержит слово.

Я раньше думала, что просто ненавижу Манукяна. Нет, сейчас мне кажется, что я готова собственными руками придушить эту тварь. Это больше чем просто ненависть.

Запрокинула голову, зажмурилась. Сдерживая горькие слезы. За что?

Я никогда не забуду ту боль что причинил мне этот нелюдь. И если раньше, я думала, что когда-нибудь расскажу Матвею кто его настоящий отец.

Сейчас я окончательно и бесповоротно решила для себя, что мой сын будет знать только одного отца. И даже если когда-нибудь правда о Манукяне всплывет, я все буду отрицать, даже под дулом пистолета не признаюсь в том, что Манукян является биологическим отцом Матвею.