Огонь в итальянском сердце - Лаура Тонян Страница 34

Каталин

Я чувствую себя гигантским вулканом, который заперт в миниатюрном теле. И подобно кратеру на вершине горы, изливающего лаву, мне тоже нужно выпустить пар. Я оскорбила Маркуса разными словами. У меня краснеют уши, стоит мне лишь вспомнить о том, что говорила. Раньше никогда бы на такое не решилась, но все изменилось, я стала другой — пускай всего на несколько минут. Этого все равно недостаточно. Марк сначала кричал на меня в ответ, приказывал заткнуться, а потом просто принялся игнорировать мою истерику, все выпады и то, как я била приборную панель руками. Самой большой неожиданностью для нас обоих стал тот момент, когда я со всей мощи ударила подошвой кроссовка бардачок.

Он смотрел на меня, просто смотрел, ничего не предпринимая. Правда, его ладони сильнее стискивали руль. Да плевать, что Марк думает. Я так на него зла, что даже не поняла изначально, куда он везет нас. Судя по указателям, уже выехали из центра и движемся к северо-востоку от него.

— Где это мы? — задаю вопрос, крутящийся на языке уже пару секунд, вслух.

Я смотрю в окно, цепляясь за нижнюю раму. Оглядываюсь, чтобы четко для себя определить, куда едет Ferrari. Погодите-ка, погодите-ка, я здесь уже была. Кажется… Сказочный город в центре Рима, известный совсем немногим туристам. В прошлом учебном году мне довелось писать небольшой реферат, главным героем которой был квартал Коппеде — здания этого района после застройки предназначались для римской буржуазии, банкиров и зарубежных послов. Где-то недалеко тут должна виднеться аргентинская католическая церковь. Жаль, что флорентийский архитектор Джино Коппеде не увидел окончательного воплощения своих замыслов. И хоть жизнь великого проектировщика прервалась в тысяча девятьсот тридцать девятом году, его труды продолжают радовать и вдохновлять и в настоящие дни.

А, вот и она — южноамериканская церковь Санта Мария Аддолората, построенная к столетию независимости Аргентины! Снаружи и внутри — потрясающая мозаика, этой красоте я уделила много-много восхищенных слов в своей статье. А когда светит яркое солнце, кажется, что крыша храма вспыхивает огнем. Просто великолепно! Почему-то думалось, что у меня вряд ли в ближайшее время будет возможность сюда попасть. Но судьба играет по своим правилам.

— Ты что, живешь в Коппеде? — я задаю этот вопрос с несколько удивленной интонацией.

Как будто такого не может быть. Ну, если откровенно, я была уверена, что Маркус проживает где-то… в ЭУре или Термини. Поближе к центру.

— Откуда столько неверия в голосе? — отвечает он с насмешкой.

Я продолжаю рассматривать фешенебельный район Рима. Мы проезжаем около монументальной арки, соединяющей два здания. Они когда-то получили название «Посольские дворцы». Я помню, что сердцем всего района является площадь Минчо, к ней можно пройти под аркой, где начинается улица Дора.

Маркус тормозит на светофоре, откуда виден Фонтан Лягушек, а затем поворачивает налево. Около четырехэтажного здания Ферраро сбавляет скорость, чтобы с легкостью заехать на парковочное место. Он выключает двигатель. Приблизительно десять секунд мы сидим в полнейшей тишине, после чего Марк касается участка сенсорной панели, который отвечает за разблокировку дверей. Машина «взмахивает крыльями». Я обращаю в какой-то мере смиренный взгляд на Маркуса. Спустя меньше часа пришло осознание того, что с Алистером все наверняка уже в порядке, и беспокоиться о нем не стоит.

— Успокоилась? — говорит Ферраро, откинувшись на спинку черного, вероятно, кожаного сиденья.

Я не отвечаю, сконцентрировавшись на виде из лобового окна. Мне стало легче, благодаря раздумьям и открывшимся передо мной зрелищам. Тихий уголок в бесконечно шумном городе — так называют Коппеде. Однажды посетив этот квартал, никогда о нем не забудешь.

— Да, но, поверь, ты тут ни при чем.

Марк хмыкает.

— Охотно верю.

Он выходит наружу, кладет руки на дверь авто и склоняется, чтобы взглянуть на меня. Вскинув одну бровь, Маркус замечает:

— Собираешься остаться тут, упрямица?

— Я с тобой никуда не пойду.

Его красивые полноватые губы растягиваются в улыбке. Лицо приобретает в тот же миг другие черты — светлые, более притягательные. Χотя я не могу отрицать, что, когда он зол, то дьявольски красив. Просто перед добродушным выражением лица мне всегда трудно устоять.

— Да ладно, Каталин. Поднимемся ко мне и пообедаем. Как тебе такая перспектива?

Я ворчу под нос:

— Ужасная перспектива! — А следом задаю интересующий вопрос, вздернув подбородком: — Ты умеешь готовить?

Он усмехается так, будто я спросила нечто невероятно глупое.

— Еще как! Но делаю это крайне редко. У меня есть домработница, она всем занимается.