Мой возлюбленный негодяй - Айрис Джоансен Страница 34

Он опять, по своему обыкновению, посмеивается над ней. Но сейчас Марианна пропустила мимо ушей его легкомысленный тон. Ей важно было договорить до конца.

— Замку это не повредит. К тому же нам еще не скоро понадобится ее делать. Мы прорежем дыру, только когда я завершу всю необходимую подготовку.

— Подготовку к чему?

— К тому, чтобы сделать купол. — Видя его недоумение, она с жаром принялась объяснять: — Я всегда мечтала сделать купол! Прекрасный купол из витражей с цветами и вьющимися растениями и, может быть, с птицами. Разве это не великолепно?

Он задумчиво рассматривал ее лицо:

— Звучит совершенно потрясающе. И, кажется, это очень сложно. Ты уверена, что способна создать такой купол?

Марианна кивнула:

— Сами витражи — это совсем нетрудно. Сложность в другом — точно рассчитать и уравновесить их в виде купола. Я и сейчас хорошо работаю, и чем более сложные задачи я буду себе ставить, тем лучше будет моя работа. — И не без вызова она добавила: — А вы ведь хотите, чтобы я совершенствовала свое мастерство. Разве я не поэтому нахожусь здесь?

Он не ответил на ее вызов.

— И сколько времени займет это предприятие?

— Не знаю. Много. Такая работа потребует немалых трудов.

— Да, я это вижу. — Он сухо добавил: — А тем временем я должен жить с чудовищной дырой в крыше.

У нее на лице отразилось разочарование.

— Да. — Она покусала губы. — Вы правы, Я прошу слишком много.

Он секунду помолчал:

— И какого размера должна быть эта дыра?

В ней снова вспыхнула надежда.

— Не во всю бальную залу. Купол будет в центре.

— Это утешает.

Она смотрела на него затаив дыхание.

— А, какого дьявола! — Он бесшабашно улыбнулся. — Какое мне дело до того, что ты разнесешь весь замок? Делай свой чертов купол.

— Правда?

— Правда. — Увидев, как просияло ее лицо, он покачал головой. — Как мало тебе нужно для счастья.

— Это вовсе не мало. — Она была так взволнованна, что с трудом могла усидеть на месте. — Мастер так редко получает возможность выполнить подобную работу! Моя бабушка за всю свою жизнь смогла сделать всего два купола.

— Ну, если ты не перестанешь вертеться, то погибнешь, не успев сделать ни одного. — Отозвался он. — Ты тревожишь лошадей.

Ее это не волновало. Она была переполнена радостным предвкушением, даже проклятые лошади ее не пугали.

— Похоже, вам удается с ними справляться.

— Хочешь попробовать?

Она изумленно посмотрела на него:

—Я?

— Новое впечатление. — Он передал ей вожжи и осторожно взял ее руки в свои. — Держи крепко, но не тяни.

Власть. В ней поднялось возбуждение, когда она почувствовала, как натянуты вожжи. Столько силы и непокорства, и она держит их в руках, управляет ими!

Он хохотнул:

— Тебе понравилось.

— Да! — восторженно выдохнула она. — Это… чудесно. Уберите руки. Дайте мне править одной.

— Для начала хватит. — Он отобрал у нее вожжи. — Когда я в следующий раз приеду в Камбарон, я начну учить тебя править.

— Обещаете?

— Обещаю, — снисходительно улыбнулся он. — Если я как следует тебя займу, может, ты отложишь разрушение крыши до того момента, как закончатся зимние снегопады.

Наверное, не время было сейчас говорить ему, что снова наступят снегопады и снова закончатся, прежде чем она завершит работу над куполом цветов.

— Вы снова уезжаете?

— Завтра утром.

— Почему?

— У меня дела за границей.

— А когда вы вернетесь?

Он пожал плечами:

— Понятия не имею. Может, весной.

Весной! Он не вернется до весны! Она сможет работать без помех, без этой непонятной душевной муки. Наверное, она еще просто до конца этого не осознала — иначе откуда вдруг нахлынула такая тоска?

Уже показались ворота Камбарона. Как быстро! Марианна удивилась острому уколу разочарования. Впервые ей было так хорошо и легко в обществе Джордана. Эти последние минуты удивительно их сблизили. В манере Джордана не ощущалось даже намека на чувственность. Он был небрежно-снисходителен, как брат с младшей сестрой.

Марианна искоса посмотрела на своего спутника.

Лицо у него было невозмутимым, сдержанным, чуть ироничным. И в то же время слишком… Слишком гладким, словно на нем была надета маска.

А он ведь и вправду носит маску, вдруг осознала она. Никогда нельзя догадаться, о чем он думает, пока он сам об этом не скажет.

— И какие планы ты теперь строишь? — с шутливой тревогой спросил он. — Бальная зала — это одно, но я категорически отказываюсь разрешать проделывать дыру в крыше конюшни. Мои лошади гораздо чувствительнее моих знакомых.

Какое ей дело до того, что прячется под этой маской? Он дал ей свое согласие! Он предоставил ей возможность создать купол!

— Мне такое и в голову не пришло бы, — радостно улыбнулась она. — Вы не единственный человек, которому лошади нравятся больше, чем люди. Алекс тоже никогда не допустил бы подобного.

* * *

— Уильям говорит, что на следующий год я уже смогу пересесть на лошадь побольше, — возбужденно поделился новостью Алекс, когда Марианна пришла посидеть с ним перед сном. — Но Грегор говорит, все равно не на такую большую, как у него.

— Надо надеяться, — улыбнулась ему Марианна. — Иначе тебе придется влезать на край фонтана, чтобы сесть на нее верхом. — Она отвела прядь волос у него со лба, — Но не огорчайся, если придется остаться с твоим пони. Лошади стоят очень недешево. Мы не имеем права ничего просить у этих людей.

— А нам и не надо просить: они просто сами дают, — зевнул Алекс. — И Джордан не будет против. Он рассказывал мне, что получил первую лошадь когда ему было пять лет, но все равно ездил и на своем старом пони, пока не стал слишком тяжелым для него

— И почему он это делал?

— Он сказал: никто не бросает старых друзей, когда появляются новые. — Алекс сонно улыбнулся. — Так что мне не придется бросать Кили. У меня просто появится новый друг.

— У тебя здесь много новых друзей, правда?

Алекс кивнул:

— Мы им нравимся. — И тут же нахмурился: — Но мне немного неспокойно. Мама говорила, что нельзя брать, если не даешь взамен. Я все время беру, Марианна.

А она? Смутное чувство вины шевельнулось в душе. Алекс своим чутким сердечком понял то, в чем она не хотела сознаться самой себе. Джордан обещал им приют и защиту, но дал гораздо больше — он дал им доброту. Он привез их сюда, в безопасное место, и обращается с Алексом как с любимым младшим братом.