Бессмертная и невозвратная - Мэри Дженис Дэвидсон Страница 33

Когда мы вернулись из магазина, Синклер ждал меня в спальне. Я поприветствовала его визгом «не смотри, не смотри!», зашвырнула переполненные пакеты в шкаф и облокотилась на дверцу спиной.

— Могу ли полюбопытствовать, купила ли ты мне подарок после моего ужасного поведения прошлой ночью?

— Если ты признаешь, что был полным ослом, то я спорить не буду. Но мне стало лучше, когда ты придушил мою сестру до полусмерти. Что сказать? Люблю я, когда по-старинке, — я поняла, что не ответила на его вопрос, поэтому добавила: — Мне наконец-то пришел товар, который я заказывала, так что ничего себе не придумывай.

— Так ты, значит, была с Джоном?

Я в отчаянии застонала и присела на кровать, чтобы снять туфли.

— Да ладно, Эрик! Не начинай снова с этой хренью, а? С нами и Лаура была, но это не делает меня блин-сексуалкой.

— Думаю, ты хотела сказать, бисексуалкой, — поправил он. — И я не начинаю эту хрень заново. Мое раздражение насчет Джона теперь распространяется дальше, чем просто на его романтические намерения.

— Ах, так? Боже, как все закручено. Что он теперь натворил, возродил свою хрень? Пчелки снова в деле?

— Нет. Но его текущие занятия почти настолько же опасны для тебя. Твоя биография не годится для публикации. В любом виде.

— Так ведь это же шутка! Он выдает ее за выдумку, милая идейка для школьного проекта. Фишка в том, что история должна быть о настоящем человеке, и кое-кто из нас понимает, что это так, но все остальные считают…

— Я прекрасно понимаю цель «фишки». Отчего мне, кстати, очень хочется эту самую фишку ему в горло засунуть.

— Ого, Синклер! Да это была… осмелюсь ли я даже подумать… шутка? Анекдот, юмореска, смешная история? У тебя температура, тошнота, судороги?

— Более того, я подозреваю, что он сконструировал все это в качестве предлога, чтобы быть рядом с тобой.

Я вздохнула и запихала туфли в шкаф так быстро, чтобы Синклер не заметил содержимое пакетов.

— Элизабет? Затаив дыхание, я жду твоих комментариев.

— Что сказать? Возможно, это так. Возможно, немного странно, что из всех проектов, которые ему в башку пришли, он выбрал единственный, который позволяет ему шататься за мной и выспрашивать.

— Ага, — Эрик одобрительно взглянул на меня.

— Боже, Синклер, я не гений, но я и не в коме! Были уже у меня такие парни, бедолаги, и я могу увидеть симптомы.

— Да, — заметил Эрик. — Мы и правда бедолаги.

Я не знала, что ответить на такое, поэтому просто продолжила свою мысль.

— Не знаю. Может, мне его жаль. Может, я подумала, что ему нужна передышка. Он прошел через все это, практически разбив себе сердце. И единственная причина, по которой он перестал охотиться на вампиров — потому что я ему понравилась. У меня было ощущение, что мне нужно быть… не знаю…

— Благородной победительницей?

Я дернулась.

— Конечно, это просто соскользнуло с твоего языка, Синклер, какой сюрприз.

Я заметила, что он был на своем обычном месте, когда мы болтали: со скрещенными на груди руками он прислонился спиной к двери (у людей была привычка заходить, едва стукнув, либо вообще не стучась); голову Синклер склонил набок, слушая каждое слово, вылетающее из моего рта. Я стянула носки с лягушечками и бросила их в корзину с грязным бельем: по крайней мере Эрик не отодвинулся, когда я это сделала. Не думаю, что я смогла бы еще раз вытерпеть такое.

— Мне бы хотелось, чтобы он тебе не нравился, — заметил он. — Мужчина может заманить женщину в постель, используя ее жалость к нему.

— Ага, точно! — огрызнулась я. — Как будто на планете существует женщина, которая стала бы тренькаться с тобой только из жалости.

— Надеюсь на то, — откликнулся он, отодвинувшись от двери и приближаясь ко мне, — что есть, как минимум, одна. Я отвратительно себя вел.

— Ага, ты был просто козлом, — я внимательно посмотрела на него.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Не учитывая того, что: а) ничего не изменилось; б) плакать я не буду.

— Я рада, что ты извинился, но просто не могу перестать сердиться, — я щелкнула пальцами, — вот так. Не могу заставить себя.

— Я должен просить прощения, — сказал Эрик серьезным тоном. Я заметила, что впервые его волосы (его волосы!) были растрепаны, словно он не причесывался несколько часов. Как странно, будто он на улицу без штанов вышел. — Я понимаю, во время занятий любовью, думаю, это характерно для вампиров, мы… иногда… бываем жестковаты, но это не оправдывает того, что я напал на тебя.

— Чертовски верно!

— Единственное, что меня оправдывает…

— Эй, я думала, оправданий нет.

— …меня обуревал страх, а у меня такое впервые, — он нахмурился. — Неприятный опыт.

— Ну, — я надулась, но позволила обнять себя. Он сделал это аккуратно, словно я была бочкой, кишащей змеями. Не закрытой с обоих концов. — Я застала тебя врасплох. В плохом смысле. Я не хотела так долго скрывать это от тебя, но и выбалтывать вот так тоже не намеревалась.

— И ты много раз за это извинилась.

— Да, это так! Так что, типа, ты больше не беспокоишься об этом?

— И под «этим» ты имеешь в виду пугающую и удручающую способность проникать в мои мысли в самые интимные моменты и в то же время быть полностью закрытой от меня?

— Ну, с таким отношением все будет казаться плохим, — проворчала я, но тут же расслабилась и поцеловала его в подбородок. — Ой, да ладно. Я не была девственницей, когда мы встретились, но мне, вроде как, понравилось, что именно с тобой у меня такое было «впервые». И это помогло мне… принять множество важных решений. Серьезное событие будет в этом октябре. В смысле, ты же понимаешь, что я собираюсь остаться с тобой навсегда, либо уйти навсегда, правда?