Замужем за олигархом - Ирина Лобановская Страница 33

Любой бы отвял после этого на месте, но только не полупьяный Каховский. И свободное время у него тоже было — тем более теперь, когда он по достоинству оценил способности и своеобразие девушки. А разделять свой досуг он собирался именно с этим глазастиком.

— Дом тридцать восемь здорово облегчает понимание и вернет нас к жизни! — сообщил почему-то не теряющийся и словно привыкший не сдаваться трудностям Михаил, уверенно и нежно взяв девушку под руку. Он отлично вошел в чужую роль. Помогла наука школьных приятелей. — Так что давайте не затягивать и добавим изюминку в виде прогулки прямиком в горячие объятия ментов! И тогда нашу любовь не разорвать! Никогда! А зовут меня Мишель!

— Все может быть, — хмыкнула девушка-философ и остановила на Каховском заинтересованный взгляд. — Выпил, что ли?

— Немного, — признался тот.

Добиться остального оказалось делом несложным. В подборе кадров Каховский и в те студенческие годы уже практически не ошибался. И всегда прекрасно и четко видел вещи, которые плохо лежат.

Когда умер дядя, а Миша провалился в институт, вдруг сразу, словно по мановению палочки злого волшебника, исчезли все его школьные друзья.

— Видишь, я ведь говорила! — с горьким торжеством повторяла тетя. Она очень удачно вошла в роль Кассандры. — Все сволочи и мерзавцы! Буквально все! И эти твои друзья… И Нёмочкины… Знал бы ты, сколько дядя для некоторых из них сделал в свое время! Скольким помог! Но Нёмы нет — и все сгинули! Сквозь землю провалились! Только никак не от стыда!

Казалось, что тетя даже радуется тому, что жизнь подтверждает ее самые мрачные прогнозы насчет полнейшего нравственного падения землян.

И теперь где все они — Митенька, Денис, Илья? Растворились в московской сумятице, пропали, не пожелали больше знаться с Мишей, который в одночасье потерял всех и лишился всего… Идеальные мальчики не любили неудачников по жизни. Таких, как Миша. Вдобавок склонных к аутизму. Так что он остался за кадром.

Однако через три месяца службы Миша внезапно получил письмо в конверте, надписанном странно знакомым, но уже забытым почерком. Не тетиным и не бабушкиным. Он торопливо, отчего-то страшно волнуясь, даже руки задрожали, неряшливо разорвал конверт в клочья, жадно выхватил оттуда листок и громко засмеялся.

— Эй, Миха, ты чего? — приподнялся на койке сосед. — Ржешь как съехавший с нарезки!

Каховский махнул рукой.

— Ты представляешь, друг вспомнил…

— А-а! Всего-то? — разочарованно протянул сосед. — Я думал: либо наследство от дядюшки какое досталось, либо тебя скоро демобилизуют вчистую. А тут друг… — он пренебрежительно махнул рукой. — Чухня!

Но Миша уже не слышал его.

Письмо было от Митеньки. Светлый мальчик на этот раз — во всяком случае, так показалось Михаилу — не прикалывался, не играл и не валял дурака. Письмо звучало совершенно серьезно.

«Мы словно вырвались на простор из стен школы, — писал Митенька, — словно обезумели от новой жизни, обрушившейся на нас, как дождь посреди долгой-долгой, бесконечной летней жарищи. Мы все сорвались с привязи, оборвали все постромки, рванулись куда-то — в неизведанное, в непонятное… И забыли обо всем остальном, даже о своем прошлом. О тех, кто по каким-то причинам остался там, не сумел сразу броситься вперед, задержался, притормозил… Хотя мне сдается, нам давно надо было сделать останов. Я не ищу себе и другим причин для оправданий, ты не думай, роднулька… Просто пробую объяснить все сам себе… А помнишь, как мы заканчивали школу?..»

Миша опустил письмо на колени и задумался. Еще бы не помнить… На выпускной он пришел мрачный — дядя болел. Но тогда еще верилось, что все обойдется…

А Дашка… Она тогда была… Какая? Миша не мог подобрать слов. Да и нужны ли они были ему тогда?

— Нет словей! — повторял Аленушкин.

Нет — и не надо… Многого не проси…

Михаил только видел перед собой ее милое, забрызганное веснушками лицо и больше ничего не понимал и не осознавал.

Дашка, как главный редактор, горделиво маячила возле огромной стенной газеты выпускников школы, вышедшей в свет под названием: «На свободу — с чистой совестью!» Там были наклеены фотки всех учителей и даны довольно меткие, но не грубые характеристики каждому. Теперь бояться стало нечего, все они уже на воле… Волюшка вольная…

Учителя читали и смеялись. Многие, правда, неестественно. Софья Алексанна уже не раз восклицала:

— Вот поросята! Что удумали! Но молодцы! Даша, кто же тебе помогал?

— Все! — сказала Даша.

Миша знал, что самую большую помощь оказывал верный Валя Аленушкин, в последнее время зачастивший в школу и упорно сманивавший Дашу поступать к ним на журфак. Вон как она лихо пишет! Но Даша колебалась. И своих тайных планов и замыслов никому не открывала. Она лихо и танцевала, и пела, и играла на рояле тоже бойко. И на гитаре. Разносторонне одаренная девочка, говорили про нее учителя. Теперь эту разносторонность требовалось привести к общему знаменателю и выбрать себе один-единственный жизненный путь. Чему и кому она отдаст предпочтение? Серые, осенние глаза…

На танцах Дашка шла нарасхват, и Миша никак не мог не то что пригласить ее, но даже просто подойти поближе и поговорить. Мальчик-снегурочка, до этого наблюдавший за ним с грустным томлением, картинно взмахивая длинными ресницами, решил вмешаться и помочь.

Он флегматично, болтая полами шикарного шелкового пиджака — мать-киноактриса не жалела для сына денег, но никогда не находила для него времени, — проплыл прямо в центр зала, схватил танцующую Дашу за руку и грубо дернул на себя.

— Ошалел, Дронов?! Или перепил? — крикнул ее разъяренный партнер, который не собирался так просто расставаться со своей дамой.

— Wait a minute, please… — меланхолично попросил его Митенька и повел недоумевающую, но послушную Дашу за собой.

— Куда?! — взревел обиженный парень из параллельного класса.

— Shut up, my dear! — деликатно посоветовал ему льняной мальчик. — И отдохни!

Он подвел Дашу к Михаилу.

— You have some minutes, — томно сообщил он и вздохнул, взмахнув ресницами. — Через две-три минуты парни снова умыкнут Дарью танцевать. You see…

Это было ясно без слов.

Даша почему-то молчала, глядя в сторону. Михаил до сих пор не понимал, почему она тогда, в тот момент, позволила Митеньке так легко, запросто увести себя. Тогда Миша решил, что она думала о нем, ждала его прихода, обрадовалась… Идиот! Все на поверку повернулось иначе. И опять он оказался в пролете, по нулям…

Едва они с Дашей вошли в круг танцующих и Миша, робко обняв ее, неуклюже затоптался на месте (умная Леночка Игнатьева!), все и прояснилось.

— Ты чего хочешь? — внезапно жестко спросила Даша.

А ты меняешься на глазах, дочка станционного смотрителя…