Любовь и долг - Гейл Мэлин Страница 33

После того, как толпа разгромила их дом, Коринна решила искать убежище в Англии. Она ничего не знала о своем бывшем любовнике, но была уверена, что ее Джон не допустит, чтобы они нуждалась.

— Мама знала, что старшая сестра отца Каролина живет в Портсмуте. Она нас приняла и послала письмо Джону. Каролина вообще была к нам очень добра. Но у нее не хватило смелости рассказать маме, что жена Джона была сущей мегерой.

— Ваш батюшка женился на той девушке, что нашли ему родители?

— Да. Если верить слухам, он никогда ее не любил. Прошло шесть лет с того времени, как он приезжал в Париж. Он даже не подозревал о моем существовании — на этом настоял мамин муж.

— Отец сразу ответил на письмо сестры и приехал повидаться с нами. Позже мама мне рассказывала, что после первых напряженных десяти минут казалось, будто они никогда не расставались. Но они не могли пожениться, ведь отец был несвободен. И они снова стали любовниками.

Рафаэль еле удержался, чтобы не присвистнуть.

Дсзирэ чутьем угадала его изумление.

— Вы правы. С этого все и началось. Жена отца была чудовищно ревнива. Она хотела ребенка, но за все пять лет замужества ни разу не забеременела, поэтому было очень важно держать в секрете наше существование. Сначала все шло хорошо. Отец получил в наследство от своего крестного небольшое поместье и устроил нас в домике, который находился далеко от основного дома. Он назначил маме приличное содержание. Он приходил к нам почти каждый день, и мама была счастлива.

— А вам он нравился?

— Не знаю. Он был большой, светловолосый, громко смеялся, но я его немного побаивалась.

— Вам, верно, нелегко приходилось?

— Хуже всех было Этьену. Ему казалось, что он всем мешает. Настал день, когда жена отца узнала, что у него есть любовница. Он, чтобы отмахнуться, пообещал, что оставит маму. Она устраивала страшные сцены, но почему-то терпела.

— Может, ей легче было притворяться, что вас не существует.

— Возможно. Так продолжалось до тех пор, пока на каком-то приеме кто-то по злобе не рассказал ей обо мне. По дороге домой жена объявила отцу ультиматум — либо он отошлет нас, либо она подает на развод. Отец сам правил лошадьми. Супруги стали ссориться, и в какой-то момент карета перевернулась и свалилась в глубокую канаву. Смерть женщины наступила мгновенно — у нее была сломана шея. Отец тоже серьезно пострадал. Это произошло недалеко от дома дедушки; он тут же вызвал врача. Но врач сказал, что лучше послать за викарием. — Дезирэ тяжело вздохнула. — Отец признался во всем дедушке с бабушкой и умолял их привезти к нему маму. Они были потрясены и сначала наотрез отказались, но к утру стало ясно, что он умирает, и они сдались.

— А о вас он спрашивал?

— Да, и меня внесли к комнату на несколько минут, но я плохо это помню. Я была слишком мала. Маме разрешили остаться. Она всегда рассказывала мне, что в это последнее утро его жизни он попросил ее стать его женой. Но он умер до начала брачной церемонии.

— И тогда ваш дедушка взял вас к себе.

— Отец попросил его присмотреть за нами. Меня дед согласился оставить, но от мамы, подозреваю, хотел откупиться. Я так кричала и билась, что они решили, что будет лучше нас не разлучать, и разрешили маме и Этьену перебраться к ним в дом. Думаю, дедушка чувствовал себя обязанным выполнить последнюю волю сына, но с присутствием мамы он так и не смирился.

Рафаэль мог себе представить, каково было маленькой, чувствительной девочке оказаться в подобной ситуации.

— Дедушка с бабушкой занялись моим воспитанием и образованием. Я думаю, они меня полюбили, но я всегда была заложницей в игре, которую они вели, чтобы отлучить меня от матери. Коринна, зависевшая от благодеяний деда с бабкой, оказалась в трудном положении: день за днем она наблюдала, как ее дочь все больше от нее отдаляется, все больше становится похожей на англичанку. А Этьена они не любили. Он был с ними груб, заносчив и непослушен, но все потому, что он ненавидел свою зависимость от них и их английский образ жизни. В 1797-м он сбежал во Францию. Мама позже мне призналась, что у нее не хватило смелости последовать за ним и она не хотела, чтобы меня лишили наследства. Понимаете, у тети Каролины, которая была замужем за морским офицером, были только дочери. Наследников-мальчиков не было, а я была любимицей дедушки.

— А что произошло потом? Ваша мать воспользовалась перемирием в войне и вернулась во Францию?

— Она хотела, но дедушка заставил ее остаться. Он пообещал ей, что сделает меня своей наследницей, если она уговорит меня никогда не возвращаться в страну, где я родилась. — Дезирэ на минуту задумалась. — Я об этом не знала. Мне казалось, что она смирилась. Но в тот день, когда она получила письмо от Этьена, я застала ее в слезах. Он писал, что может теперь заботиться о нас обеих. Мама, конечно же, хотела уехать домой. В Англии она чувствовала себя иностранкой, так же как Этьен. Но она не хотела уезжать без меня.

— А вы, что чувствовали вы, нимфа?

— Я не знала, что и думать. Моим домом была Англия! Дедушка был со мной строг, но он души во мне не чаял, как и бабушка. Я надеялась, что все как-то образуется, но тут ситуация изменилась. Страх вторжения в Англию наполеоновской армии усилил неприязнь ко всему французскому. На маму стали бросать косые взгляды даже те, кто давно ее знал. Она все это переживала, и здоровья ей это не прибавляло. Мама стала необщительной, молчаливой, особенно после того, как Этьен сообщил, что выкупил наш дом. Надо было что-то решать.

Ей было шестнадцать лет, и она разрывалась между любовью к матери и привязанностью к деду. Последней каплей оказалась болезнь матери. Дезирэ сказала деду, что хочет уехать. Он пришел в ярость.

— И пригрозил, что лишит вас наследства?

— Да, потому что решил, что я его предала.

Сестра отца, Каролина, помогла им перебраться во Францию. Но, несмотря на радость воссоединения с Этьеном, Дезирэ чувствовала себя здесь иностранкой.

— Прошло несколько месяцев, пока я привыкла. Все было чужое, даже дом. Много лет меня учили, что французы — наши враги, а Наполеон Бонапарт — чудовище. А теперь я должна была смириться с тем, что Наполеон — друг и патрон Этьена. Со временем мне, конечно, стало легче, а мама радовалась тому, что мы вместе.

— А вы не думали вернуться в Англию после смерти матери?

— А какой смысл? Дедушка так меня и не простил. Едва я уехала, он исключил меня из своего завещания. К тому же спустя семь месяцев тетя Каролина родила сына, и у деда отпала необходимость меня прощать.

А не эти ли обстоятельства подтолкнули Каролину помочь племяннице поскорее уехать, подумал Рафаэль. Возможно, такая мысль приходила в голову и Дезирэ?

— После смерти дедушки тетя Каролина написала мне, что бабушка обвинила меня в том, что мой отъезд ускорил смерть дедушки, и предупредила, что не станет отвечать на мои письма. В общем-то, она была права.